Рассвет страсти

Холлидей Сильвия

– Грей, все-таки она чересчур экстравагантна. Даже для Рождества.

– Я хочу вернуть тебе все, чего ты лишилась, – заверил он, обнимая и целуя Аллегру. – Все, что отобрала у тебя злая судьба.

Она вздохнула. Несмотря на радостный день, в сердце оставалась незаживающая рана, которую разбередили эти слова.

– Я бы хотела, чтобы с нами был Чарли.

– Потерпи, моя милая. В твоем брате все еще слишком много гнева. И нам остается только ждать, пока он иссякнет. Может быть, если у него будет какое-нибудь занятие или положение при дворе… – Он задумался, уставившись в расписной потолок. – Гиффорд отлично умеет все устраивать.

«Гиффорд отлично умеет все устраивать». Аллегра остолбенела от внезапной догадки. Эта мысль давно не давала ей покоя.

– Это сделал ты! Ты и Гиффорд! Этого… этого кузена, о котором мистер Бриггс не имел ни малейшего понятия. Которому сбрендило оставить наследство не старшему брату, а младшему. Воистину странная причуда. Если только это не вы с Гиффордом.

– Глупости, – пожал плечами Грей. – У каждого из нас найдется целая куча всяких незнакомых дальних родственников, если поискать.

– Которые только и делают, что оставляют наследство незнакомцу, с которым ни разу не встречались? Ведь это ты придумал, не так ли, Грей?

– Не болтай ерунду. – Однако Ридли явно был чем-то смущен. Он без нужды откашлялся и поправил кружевное жабо. – С какой стати я должен вот так швыряться деньгами?

– Но ты же готов был проиграть целое состояние Кромптону!

– Это совершенно иное дело. Я бы стал снова и снова ставить на кон, пока не отыграл бы все обратно.

Но Аллегра упрямо тряхнула головой. Она и сама дивилась, что не заметила всего этого раньше.

– Это ты – тот неизвестный кузен, Грей. И не отрицай.

– Я буду отрицать это даже на смертном одре!

– Я так люблю тебя, Грей Ридли! – воскликнула она, обвивая руками его шею. – Ты настоящий ангел, и именно так тебя зовут в богадельне.

– Подумаешь, – с напускной грубостью выпалил он. – Мне все равно некуда девать деньги. Того, что я имею, не истратить и за сотни лет!

– Какая же я счастливая, что повстречала тебя! – От благодарности и любви глаза Аллегры наполнились слезами.

– Ха! Насколько я помню, ты тогда меня чуть не убила.

– А ты собрался выпороть меня, негодяй! – вскричала она, уперев руки в бока.

– Вот интересно, что бы случилось, если я бы все-таки спустил с тебя штаны в тот день? – промурлыкал Грей, привлекая упрямицу к себе и похлопывая ее пониже спины. Однако это было ошибкой: в следующий миг он прижал ее еще сильнее, а его движения стали более настойчивыми и интимными. Аллегре стоило немалого труда сдержаться.

– Ты до сих пор только об этом и думаешь, разбойник! Но я чуть не откусила тебе язык за то, что ты попытался лезть ко мне с поцелуями! Помнишь? И как по-твоему, что бы случилось, если бы вместо поцелуев ты осмелился на нечто большее?

– Предлагаешь выяснить это немедленно? – Не выпуская ее из объятий, он припал губами к ложбинке между грудей.

– Ради Бога, Грей. – Она попыталась вырваться, но довольно вяло. – Гости же ждут.

– Я бы с удовольствием отправил их всех по домам, а тебя отнес в спальню. – Его слова прозвучали невнятно.

– Скорее бы уж вернуться в мою буфетную в Бэньярд-Холле, – хихикнула она. – Там бы я запросто составила для тебя отворотное зелье. Ну, веди себя прилично. – Позволив Грею последний поцелуй, она взяла его за руку и повела к гостям.

Большинство из них собралось уезжать следом за молодыми. Аллегра распорядилась, чтобы дворецкий пригласил оставшихся человек двадцать перейти в меньшую гостиную, и отдала приказ накрывать легкий поздний ужин.

Эта гостиная в Морган-хаусе нравилась ей больше всего: обставленная удобно и со вкусом, она была очень уютной. Над камином висел портрет короля Георга Первого, который его величество пожаловал Грею по случаю посвящения его в рыцари за отвагу на поле брани. И пригласить сюда припозднившихся гостей казалось вполне уместным. Почти все джентльмены были старинными друзьями хозяина дома. Уговорили остаться и Ричарда Холфорда. Аллегра с радостью видела, что былая дружба стала крепче прежнего после того, как Грею удалось победить свою слабость.

В сумерках, когда гости уже пили чай, подошел лакей и шепнул Аллегре на ухо:

– Миледи, прибыли сэр Чарльз и леди Бэньярд.

Не успела она прийти в себя от удивления, как в комнату небрежной походкой вошел Чарли. Его наряд был еще более вычурным и кричащим, чем в Барлингтон-хаусе: камзол и жилет сплошь покрывала вышивка, золотая мишура свисала отовсюду, где только можно было ее прицепить. Под мышкой он зажал шляпу с пышными перьями и шпагу с сиявшей самоцветами рукоятью.

– Анни, – провозгласил он и с ухмылкой окинул взглядом удивленных гостей, неприкрыто наслаждаясь столь многочисленной аудиторией. – Мне так жаль, что я пропустил венчание твоих друзей. Но я был занят на собственном венчании. В церкви Святой Марии.

Аллегра сердито прикусила губу. Эта церковь, старая и полуразрушенная, находилась на окраине и обычно служила для заключения тайных браков. Что заставило Чарли выбрать это место? И с кем, хотела бы она знать? Однако ей не пришлось гадать долго. Чарли указал на темную фигуру в дверях:

– Поди сюда, женушка. Позволь честной компании воздать должное леди Глориане Бэньярд!

Женщина, нерешительно шагнувшая в комнату, поразила Аллегру редкостной красотой. Маленький кружевной чепец не мог скрыть упрямые рыжие завитки, обрамлявшие лицо. Оно казалось фарфоровым из-за гладкой, едва тронутой румянцем нежной кожи. Точеные правильные черты лица ошеломляли и приковывали взгляд. А огромные блестящие глаза удивительно зеленого цвета напоминали два изумруда, влажные от росы. При этом она выглядела здоровой и сильной: не томный, изнеженный бутон, но яркий, полный жизненной энергии цветок. Аллегре подумалось, что в жилах этой красавицы должна течь кровь цыган – этого дикого и загадочного племени.

Однако чистоту ее щек оскверняли два ярко-красных пятна, а вызывающе алые губы имели какую-то невероятную, противоестественную форму. Вульгарный грим довершало множество мушек на лице, огромные серьги, ожерелье и целые связки колец и браслетов. Платье, стоившее целое состояние, также бросалось в глаза: алый яркий шелк вряд ли подходил невесте. Более того, вырез платья был чересчур глубок, и выпиравшие из него пышные груди не прикрывал ни платок, ни хотя бы клочок кружев. А вышитый атласный передник только подчеркивал тот факт, что невеста была на сносях.