Растревоженный эфир
Шрифт:
— И мы поверим, что те, кого они называют коммунистами, и есть коммунисты?
— Спонсор говорит, что поверим, — кивнул О'Нил. — В этом году.
— Спонсор хочет кастрировать программу? В этом году?
— Я полагаю, да.
— А если потом кто-то скажет, что я красный, а ты или Барбанте — попутчик, спонсор нас всех уволит?
— Я полагаю, да.
— И что ты можешь сказать по этому поводу?
— Мы живем в суровом мире, братец, — ответил О'Нил. — Так что деньгами лучше не сорить, а нести их в банк.
— Люди, которых мы уволим, другой работы не найдут, так?
— Скорее всего нет.
— Следовательно, они умрут от голода.
— Следовательно, умрут. —
— Мы заявляем, что коммунисты не должны работать на радио и при этом лишаем людей, обвиненных в принадлежности к коммунистам, права на защиту.
— Лишаем.
— А тебе не приходила в голову мысль, что здесь что-то не так?
— Приходила, — кивнул О'Нил. — Мне в голову приходят разные мысли. — Он покрутил в руках стакан. — Мне платят в год восемнадцать тысяч долларов именно потому, что у меня хорошо работает голова. В следующем году на двери одного из кабинетов появится табличка с моей фамилией.
— Если кабинет останется за тобой.
О'Нил согласно кивнул:
— Если кабинет останется за мной.
— А теперь перейдем к практической стороне этого дела. — Арчера радовало собственное спокойствие. — Что я должен сказать этим пятерым? Что они коммунисты, или что мы думаем, что они коммунисты, или что редактор паршивого журнальчика думает, что они коммунисты, а потому пусть они собирают свои вещички и идут умирать от голода в удобное для них место?
— Решать тебе, — ответил О'Нил. — Я только предлагаю сделать это без лишнего шума.
— Без лишнего шума, — покивал Арчер. — Когда вы поймете, что вам перерезали горло, пожалуйста, пройдите к ближайшему выходу, но не торопясь, упаси Бог, не бегом. Что-нибудь в этом роде? Может, написать специальную инструкцию и размножить ее на мимеографе? [11]
— Есть и другой способ. — О'Нил вернулся к прежнему лекторскому тону. — Можно ничего не говорить. Ни у кого из них контракта нет. Мы имеем полное право ничего им не объяснять.
— Понятно… — задумчиво протянул Арчер. — Ты предлагаешь мне испробовать этот способ на Вике Эрресе? Так ты собираешься распрощаться со своим другом Эрресом, Эммет?
11
Светокопировальная машина, предшественница ксерокса.
К лицу О'Нила вновь прилила кровь.
— Пожалуйста, Клемент, что ты от меня хочешь?
— Насчет тебя не знаю, Эммет. — Арчер почувствовал, что у него дрожат руки. — Но я так поступить не могу. Возможно, я не смогу поступить и по-другому, но этот путь точно не для меня. Поэтому я сам уйду из программы, а ты найдешь кого-то еще, кто знает, как вести себя в подобной ситуации.
— Ты не можешь уйти, — возразил О'Нил. — Действие твоего контракта истекает через шестнадцать недель.
— Мистер Клемент Арчер, не слишком известный радиорежиссер и продюсер, помещен в частную клинику в связи с нервным срывом, вызванным переутомлением. Прежде чем улечься на больничную койку, он выразил сожаление, что состояние здоровья не позволяет ему выполнить взятые на себя обязательства. Адвокаты заверили мистера Арчера, что резкое ухудшение самочувствия — достаточное основание для того, чтобы к нему не применялись штрафные санкции, положенные за срыв контракта.
С каждой фразой лицо О'Нила все больше грустнело.
— Хорошо, — вздохнул он. — Что ты хочешь? В рамках разумного.
Арчер на мгновение задумался.
— Прежде всего мне нужно время. Ты преподнес мне сюрприз, поэтому должен понимать, что
— Сколько времени?
Арчер ответил не сразу.
— Две недели.
— За две недели ты Эрресу не поможешь, — заметил О'Нил.
— Возможно, не помогу. — Арчер улыбнулся. — Но вдруг мне удастся помочь самому себе. Соображаю я медленно, и, будь у меня побольше ума, я бы не работал на радио. Но двух недель мне хватит, чтобы утрясти некоторые вопросы. Может быть, мне даже удастся выяснить, коммунисты эти люди или нет.
— И как ты собираешься это сделать?
— Самым оригинальным способом. У них и спрошу.
О'Нил нервно рассмеялся:
— Ты думаешь, они признаются?
— Кто знает? Возможно. В мире полно людей, которые не любят лгать.
— А если Френсис Матеруэлл скажет тебе, что она не коммунистка?
Арчер обдумал вопрос.
— Я ей не поверю.
— А если Вик скажет, что он не коммунист?
— Я ему поверю.
— Потому что он твой друг.
— Потому что он мой друг.
— А что ты сделаешь потом? — пожелал знать Арчер. — После двух недель?
— Вот тогда я тебе и скажу. — Арчер заметил, что его руки больше не дрожат.
— Хорошо, — кивнул О'Нил. — Две недели у тебя есть. Я не знаю, что мне придется наговорить Хатту, но две недели ты получишь.
— Спасибо, Эммет. — Арчера порадовало согласие О'Нила пойти ему навстречу.
— Не за что. Возможно, к следующей пятнице меня уже выставят за дверь. Вот… — Он сунул руку в карман и достал сложенный лист бумаги. — Верстка статьи из «Блупринт». Может, тебе стоит это прочитать. — И положил листок перед Арчером.
Тот развернул его и всмотрелся в плохо пропечатанный текст.
— Ты не будешь возражать, если я прочитаю все?
— Валяй. — О'Нил махнул рукой бармену, чтобы тот повторил заказ.
«Из всех радиопрограмм нашего времени, — прочитал Арчер, — одной из наиболее возмутительных и циничных, одной из тех, что в наибольшей мере оскорбляют чувства верности и патриотизма американского народа, является «Университетский городок». Спонсор — «Сандлер драг компани», продюсер — «Хатт энд Букстейвер эдженси», режиссер — Клемент Арчер».
— Вам виски с водой или с содовой? — спросил бармен, подойдя к Арчеру.
Тот машинально сложил листок.
— С содовой, — ответил Арчер. Он смотрел, как пузырящаяся жидкость наполняет стакан, дождался, пока бармен отойдет, и вновь развернул верстку статьи. Без очков буквы, и без того плохо пропечатанные, расплывались у него перед глазами, но ему не хотелось доставать очки ради короткого текста, уместившегося в половину колонки.
Автор придерживался оскорбленно-пророческого стиля, свойственного всем статьям о коммунизме, появлявшимся в прессе. После нескольких общих фраз о необходимости очищения эфира от термитов, обманным путем проникших в самую сердцевину американского дома, следовали прямые обвинения Стенли Атласа, Френсис Матеруэлл, Элис Уэллер, Манфреда Покорны и Виктора Эрреса в том, что они коммунисты или сочувствующие. Далее перечислялись двадцать организаций из списка Генерального прокурора, в которых вроде бы состояли вышеуказанные товарищи. Конкретикой автор читателей не баловал. Выходило, что все пятеро повязаны и виноваты в равной степени. Покорны, правда, выделялся тем, что ему предстояло разбирательство с Иммиграционной службой, результатом которого, по мнению автора, могла стать депортация. Завершалась статья прямым предложением спонсору принять необходимые меры, поскольку в противном случае американский народ будет вынужден воспользоваться всеми доступными ему средствами.