Растворяясь во мне
Шрифт:
Когда Макс наконец-то проснулся, мы лежали вместе под прохладными
простынями с нашими телами, создающими мягкое тепло. Я могла бы пролежать так весь
день, может быть и все выходные, но Максу не терпелось вытащить меня в город и
показать все вокруг.
Мы перекусили во французском кафе. Мы посетили Музей Современного
Искусства, прошли мимо Radio City Music Hall, прогулялись по Центральному парку, и
перекусили поздним ланчем в небольшом итальянском
здания, полностью свободного от туристов. Это было, как в итальянском ресторане в Нью-
Йорке, какие я много раз видела в фильмах про гангстеров. Я не видела никого, кто бы
выглядел как сочетание «Крестного отца» и «Славных парней». В тот момент, когда я
начала говорить что-то об этом, Макс одарил меня взглядом с широко-раскрытыми
глазами, который сказал мне подождать, пока мы не выйдем из этого места.
Позже, вернувшись в отель, Макс сказал мне, что хотел бы взять меня на
Бродвейское шоу.
– Серьезно? – думаю, мой голос перешел на октаву или даже на две, от чего я
звучала, как ребенок, которому что-то пообещали.
Макс рассмеялся. – Одевайся.
– Я не взяла ничего красивого.
Он подошел к большому шкафу, открыл две двери и показал мне великолепное,
белое платье.
– Я заказал его для тебя вчера.
– Я была с тобой. Как ты это сделал, что я даже не заметила?
Макс схватил вешалку, снял платье и подошел ко мне.
– Я сказал им принести его сюда. Я просто рад, что ты была не настолько
любопытна, чтобы заглянуть сюда в какой-то момент.
– Оно прекрасно.
Я наклонилась, чтобы поцеловать его.
– Ну же. Давай примем быстро душ и оденемся, или мы опоздаем.
Нам было нелегко принять быстро душ вместе. Макс намылил меня, потратив
немного неравноценно время на моей груди. Я прокомментировала это, и он признал себя
виноватым.
Я провела над ним такие же действия, только мои, наверное, были более
жестокими: я сделала его твердым, как скала, пока мы ополаскивались.
– Я хочу трахнуть тебя прямо сейчас, - сказал он.
С моей рукой обхватившей его полностью эрегированный член, я покачала головой.
– Позже.
– Дразнилка.
Я улыбалась, когда он поцеловал меня.
– Если я буду дразнить тебя сейчас, может быть, когда мы вернемся сюда позже, ты
сможешь затрахать меня до бесчувствия.
– Ты не должна бросать мне вызов, - сказал он.
Но он принял вызов и придерживался его. Часть меня хотела, чтобы он поднял
меня, уложил в кровать и взял меня жестко и быстро. Но
произойдет позже.
Платье подошло идеально. С Максом в его смокинге, мы выглядели, как будто
собрались на ужин в Белый дом или Букингемский дворец.
Поездка в лимузине была короткой. К счастью для нас. То небольшое время, что мы
провели в машине, прошло в поддразнивании друг друга. Я уже хотела предложить Максу
пропустить спектакль на Бродвее и просто прокатиться по Нью-Йорку, занимаясь сексом в
лимузине. Я не знаю, что на меня нашло в какой-то момент дня, но я была настолько
возбужденной, какой я не могла вспомнить, что была длительное время.
Лимузин подъехал к остановке. Я даже не смотрела по сторонам, поэтому не
заметила, куда Макс вообще привез меня.
Сотни людей собрались под большим шатром. Вспышки камер появлялись, как
вспышки молнии. Дорожка от тротуара до входа в здание была красной ковровой
дорожкой.
– Извини, - сказал Макс. – Я соврал насчет спектакля.
Я посмотрела на шатер, увидела название фильма, и большую надпись:
«ПРЕМЬЕРА СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ!
Макс взял меня за руку.
– Я подумал, что удивлю тебя, взяв на твою первую красную дорожку на премьере
фильма.
Вау. Я возлагала большие надежды увидеть мой первый спектакль на Бродвее, но
это было даже лучше.
Прежде, чем я могла обработать все это, дверь лимузина открыл парень в смокинге.
Макс вышел, взяв меня за руку, и помог мне выйти вслед за ним.
– Просто держись со мной, - сказал он и начал продвигаться по красной дорожке.
Мои глаза порхали направо и налево, рассматривая всех этих папарацци и зевак.
Они конечно не имели никакого понятия кто я такая, поэтому все вспышки камер должны
были быть направлены на Макса. Но потом я вспомнила, что он говорил мне, что не был
«таким» знаменитым. Он не вызывал огромного интереса у прессы. Таким успешным,
каким он был, он был известен среди них, но не был Стивеном Спилбергом или
Квентином Тарантино в плане славы в глазах общественности. И, после всего этого, он
признал, что был болен работой, и был рад, что все так сложилось.
Безумство камер не было настолько большим, как у пары перед нами, и когда я
вошла в здание, поняла почему. Это были Николь Кидман и Кит Урбан. Здесь были и
другие звезды, которые толпились в холле, и Макс познакомил меня с несколькими из них,
включая Кифера Сазерленда. Мне пришлось притвориться, что я понимаю, о чем они