Растяпа. Визит на грешную землю

Агарков Анатолий

– Значит, не нужен.

– Так какого черта, вы хотите забрать трубы, которые проложены в моем огороде?

– Как свою собственность.

– И когда стала?

– Как только «Злак» передал в муниципальную собственность свое коммунальное хозяйство.

– А то, что мы годами платили «Злаку» и за тепло и ремонт трасс, не сделало их нашей собственностью?

– Трассы принадлежали «Злаку» – теперь они наши.

– Может быть, где-то, но в моем огороде – все мое. Вы же их в чермет отвезете? Вот и берите то, что на улице, а наше не троньте. Я с соседом поговорю,

и мы сами разберем трубы и отвезем в чермет. Все-таки деньги…

Блин! А ведь она права – я не нашел, что в ответ сказать.

Между тем, женщина возвещает:

– Так что можете ко мне не соваться – я приняла меры.

– И какие?

– Узнаете, когда появитесь.

Не было печали!

– Скажите адрес. Я запишу и к вам ни ногой.

Достал свой блокнот. Она покосилась на него настороженно:

– Досье на нас?

– Мне надо отчитываться перед начальством.

Женщина, будто себя убеждая:

– Пишите… И ничего мне не сделаете – ни вы, ни ваше начальство.

– Да мне-то достаточного вашего «нет», а про начальство этого не скажу.

Она покосилась на меня:

– В суд что ли на меня подадут?

– Есть и еще одна возможность – маловероятная и еще менее приятная. Мне о ней даже думать не хочется.

– Ну-ка, скажите! – требует женщина.

– Прийти с участковым.

– Без ордера прокурора я и участкового на три буквы пошлю.

– И какой из этого можно сделать вывод?

– Трубу я вам ни за что не отдам.

– Я записал.

Хозяин второй половины коттеджа, без согласования с которым мы демонтировали самый первый участок теплотрассы, сходил с жалобой на нас (на меня?) в УУ ЖКХ. Там его не очень дипломатично отфутболили. Он с упреками ко мне подкатил.

– Прошу прощения, – сказал я, придав голосу максимум сожаления. – Хотя, собственно, извинений мне нет. Просто вас не было дома, а соседка дала «добро». Вина моя и больше ничья – я принял решение.

Мне показалось, мужик был не против слупить с меня бутылку по поводу и по принципу: с паршивой овцы хоть шерсти клок. И уже не скрывая раздражения, добавил:

– Впрочем, я человек подневольный. И за мои ошибки несет ответственность мое начальство. Пожалуйте с жалобами в комхоз или УУ ЖКХ.

Мужик обреченно махнул рукой:

– Там я уже был…

До обеда еще больше часа. У меня разболелась голова, к тому же разыгрался аппетит. Сходил в элеваторский магазин «Южный» и купил себе мороженое. Потом уселся на поляне в тени куста, чтобы додумать одну мысль, которая не давала покоя.

В этой кампании по демонтажу бэушных труб как будто проглядывает чей-то корыстный умысел. Но покуда безликий – и Замышляева суетится, и УУ ЖКХ. Возможно, они друг другу моют руки, или директор комхоза такой же исполнитель, как я и моя бригада. В принципе, мне-то какая разница – кто на этом руки нагреет. Жуй мороженое, загорай и радуйся – скоро обед! Но привычка все подвергать сомнению, а потом понимать и объяснять не давала мне покоя.

3

Однажды

архаровцы мои не приехали на Элеватор. Девять… десять часов… их все нет. И Гришака молчит. По уговору должен был позвонить в случай чего. Что же произошло? Голову сломал, но не мог понять – что? Решил – надо набраться терпения, несмотря на гложущую тревогу, и отдаться судьбе. Что-то странное происходит однако.

Ближе к полудню стало ясно, что делать – надо идти в комхоз. А Гришаку-чертяку изругаю за ослушание. Заторопился – сначала пораньше на обед, потом в контору свою. В котельной Истомин – он не ходит трапезничать домой.

– Что-нибудь новое? – спросил его.

Он меня понял.

– Бригаду нашу забрал Белов. Трубы в Южноуральске режут и грузят.

– В смысле? Какие трубы?

– Новые. УУ ЖКХ нам трубы оплатило для ремонта теплотрасс.

– Новые? А зачем же их резать?

– Чтобы трактором перевезти.

– Твою мать! А длинномер нанять ума не хватает?

– Я не знаю. Белов командует.

Мигом забыл про Элеватор и свои демонтажные заботы, пошел искать главного инженера, чтобы крепко-накрепко поругаться – с трубами мне кувыркаться, так зачем же их резать?

– Тупица и бездарь! – ругал я Белова, не скрывая ярости.

Правда, скрывать её было не от кого – народ весь на обеденном перерыве. Контора пуста, кабинеты закрыты. Я сел в тенёчек на лавочку во дворе комхоза с намерением выловить главного инженера и остановить его преступную деятельность. Но несмотря на нервозное состояние, накатил сон…

Точнее кошмар – я искал Белова в каком-то болоте, но на глаза попадали разные причудливые твари, совершенно неузнаваемые. Что к чему?

Так и не поняв, медленно вынырнул из сна. Тень переместилась в сторону, и я уж вспотел под солнечным гнетом. Отдохнувшим себя не почувствовал, к тому же мучила жажда. Глянул на дисплей мобильника – проспал почти полчаса. Сейчас народ хлынет. Белова все нет. Наверное, уже умотал паразит в Южноуральск – трубы резать…

Подъехала Замышляева на своей личной «Волге».

А была-не-была! Что я теряю кроме своих цепей?

– Елена Владимировна разрешите обратиться?

– Чего тебе? – директор остановилась, разглядывая меня – давно не видела: должно быть, соскучилась.

– Я – старый котельщик. И как все, продымленные насквозь мужчины, терпеть ненавижу, когда кто-то топчет мой огород.

– Ну-ка, ну-ка… В чем дело? – засмеялась Замышляева.

Постепенно она начала меня понимать, и разговор пошел живее.

– Отстраните Белова от труб – он их режет. Совершенно новые! Уму непостижимо, что за глупость.

– Ну, правильно, чтобы в тележку тракторную вошли.

– А длинномер внапряг найти?

– Чем за него платить?

– Я найду.

– Ну, если так, то берись сам.

– Так отстраните Белова. Прикажите ему трубы не трогать. Завтра они все будут здесь – целые и невредимые.

– Я позвоню сейчас Белову. Но если у тебя случится прокол…

– За слова отвечаю. Вы только не дайте этому идиоту портить новенький материал.