Ратник 2
Шрифт:
– Про нестера не забудем, пирогов ему напечём на год вперёд. Но, у лесного хозяина свой интерес, – невозмутимо произнёс воевода. – Если деревня горит, значит, и леса гореть будут. Да и после пожаров лес рубить надо, чтобы новые дома строить. Так что ему на руку, что мы здесь оказались и быстро всё потушили. И ему же на руку, если мы успеем перехватить подлых поджигателей. Как тот парень, Неплюй, говорил, эта деревня только первая, к которой поджигатели выдвинулись. И дальше они ещё много бед наделают. И неплохо бы, – он снова посмотрел Ярослава, – если бы лесной хозяин Нестер нам и в этом помог.
– А это уже ни к чему, – довольно улыбнулся Татень. – Некого уже искать. Мы уже сами тебе этих самых поджигателей привезли.
Широко улыбаясь, воин слегка отъехал в сторону и потянул за уздцы одного из коней принадлежащих пленникам, что ехали за ним. В следующий миг вперёд выступила троица лошадок с необычной поклажей.
Клёст не поверил своим глазам.
– Эти поджигатели как раз и ехали в Язиху, – принялся рассказывать Крень. – А лесной хозяин нас именно туда и вывел, как будто знал, к чему готовятся. Мы поначалу подумали, что лесной хозяин подшутил над нами, хоть и позволил укоротить путь. Но потом мы этих молодцев увидели и всё поняли. Идут все такие осторожные, козни плетут и рассуждают, как деревню жечь будут, да мужиков убивать. А тут и мы их встретили.
Дружинники расхохотались. Клёст тоже поддержал общее веселье, похлопав Креня по плечу.
– Снимите-ка их! – отсмеявшись, приказал воевода резко изменившимся тоном, кивнув на троих злодеев.
Поджигателей сняли с сёдел и бросили на землю. Те принялись вяло шевелиться. Всё же два часа езды в неудобном положении – тут не только тела окоченеют. Им видимо к головам кровь прилила, и, похоже, неслабо укачало, потому как одного из всадников вывернуло наизнанку.
Тем временем вокруг дружинников стал собираться народ из полусгоревшей деревни. Староста, видимо, тоже подумал сначала, что чужие всадники прибыли в деревню. Однако повёл себя мужественно, собрал мужиков, и те выступили единым фронтом, видимо, хотели Клёста поддержать. Но когда увидели знакомые лица, резко поуспокоились.
А после того, как над деревней прокатился весёлый смех дружинников, да громкие разговоры, на свет из уцелевших домов повылезали и бабы с детьми и принялись глазеть на разворачивающуюся картину.
Наконец, подошедшему старосте объяснили ситуацию.
– Вот те самые голубчики. Узнаёте? – спросил Клёст.
Пара мужиков, видимо, те самые глазастые, которые увидели, где скрылись поджигатели, подошли ближе.
– Точно они! И жгли, и наших, вон, порубили.
– У, сволочи! – взъярился второй, закатывая рукава и двинувшись вперёд. Его попридержали.
Ярославу было жалко этих воинов. Он смотрел на ни со своей колокольни. Да они сделали немало бед, да и простых людей убили. Но ему было трудно представить что творится сейчас в их головах. Ведь они были в окружении воинов противника, а главное перед теми людьми чьи дома сожгли и чьих земляков зарубили мечами. И, несмотря на то, что правда была на стороне Клёста и деревенских, Ярослав отчего-то чувствовал себя неловко и желал чтобы всё поскорее закончилось. Он представлял, что примерно ожидает поджигателей и был бы рад не присутствовать на суде и на предстоящей казни.
– Отдайте их нам! – потребовал староста в своей манере. – Мы-то уж им такую кару выдумаем, что они верно пожалеют о своих деяниях. Мы этих голубчиков укореним.
Слово «укоренить» Ярославу показалось нелепым и неуместным. Однако дружинники запереглядывались и по их рядам пробежал ропот.
– Да ты что, старый! – возмутился Клёст. – Даже разбойников нынче не укореняют. Зачем тебе? Да и не просто это. У вас сейчас других дел хватает.
– А что значит «укоренить»? – спросил Ярослав полушёпотом у Татеня, который стоял рядом с ним.
– Так это казнь такая, – пояснил Татень. – Выбирается дерево пораскидистее. Подкапывается с одной стороны. Туда вставляются ваги – это жерди такие. Дерево выкорчёвывают, да не полностью. Под корнями получается яма. Вот злодея, – он кивнул на троицу скрюченных поджигателей, – в эту яму и закидывают. А дерево потом на место ставят.
– Да уж, – протянул Ярослав, живо представляя в голове то, что из этого может получиться.
– Те, кто покрепче, – тем временем продолжил Татень, – бывает, два дня живут, но в основном сразу умирают. Всё-таки дерево тяжёлое, оно и раздавить может. Вот это и значит укоренить.
– Жестоко, – протянул Ярослав.
Однако воевода продолжил.
– Не надо выдумывать, – отчитывал он старика. – Это и долго слишком, да и дерево можно повредить. А это нам никак нельзя. Нам сам лесной хозяин помогал этих голубчиков выискивать. А если дерево попусту повредим, когда в этом необходимости нет, лесной хозяин разобидится на нас. А он уж не для того нам помогал. Может впредь и вовсе от помощи отказаться. Так что давайте их попросту повешаем, и поделом им будет. Так и оставим их висеть в наущение.
– А допрашивать-то их станем? – спросил вдруг Крень.
Клёст невозмутимо посмотрел на троицу воинов, которые уже стали приходить в себя.
– Есть что сказать перед смертью поганой? – спросил воевода, глядя на троицу сверху вниз.
Двое воинов промолчали. Один же, тот, что постарше, сплюнул, желчно сморщившись, ответил:
– Мы дружинники своего воеводы и волю воеводы выполняли как надо. Нам не за что переживать. А то, что ты с нами сделать хочешь, пускай на твоей совести будет, воевода Клёст.
– Вы простых мужиков в расход пускали, как тати лесные, – сплюнул в ответ Крень. – Нет вам никакой чести. И нечего приказами воеводы свои деяния покрывать.
Ярослав приблизился к воинам и вдруг спросил:
– Так сколько воинов в дружине Врабия? Если он стольких воинов на убой отдал?
– Уж больше, чем все думают, – продолжил скалиться пожилой воин. – Он будет князем, а вы все ответите. Уж Врабий такого точно не простит. И все деревни воеводы Клёста дотла сожжёт. Вот увидите. Врабий не из тех, кто обиды прощает и своих людей забывает.