Шрифт:
Пчелиная напасть
Жил я в детстве в деревне на Ярославщине. Всем был доволен: и рекой, и лесом, и полной свободой.
Часто сидел я с ребятами в ночном у костра.
Но было одно «но». Вот об этом «но» я и хочу рассказать.
У хозяина дома, в котором мы жили, было несколько ульев с пчёлами. Говорят, пчёлы – миролюбивые существа, если их не обижать. И верно: наши пчёлы никого не кусали,
– Балуешься ты много, – говорила мать, – вот они тебя и кусают.
– Да вовсе не балуюсь! – оправдывался я. – Совсем их не трогаю.
«Что за напасть такая! – думал я. – Может, они меня перепутали с кем-то? Ведь другие пчёлы не жалят меня – в лесу, в поле, – а свои…»
Время шло, и не было дня, чтобы я избежал этой пчелиной напасти. То под глазом у меня шишка, то на щеке, то на затылке. А однажды пчела ужалила в спину, и я совсем измучился: почесать укушенное место и то нельзя – рукой никак не дотянешься.
Хотел я спросить нашего хозяина, почему пчёлы меня не любят, но побоялся.
«Подумает ещё, что я действительно их обижаю. Как я ему докажу, что вовсе их не трогаю? А ведь пчела, говорят, после того как ужалит, умирает. Значит, немало их по моей вине погибло».
Но вышло так, что я всё равно не избежал разговора с хозяином. И хорошо, а то бы всё лето мучился.
Как-то вечером сидел я весь искусанный за столом, ужинал. Вошёл в комнату хозяин, спрашивает:
– Тебя что, пчёлы покусали?
– Покусали, – говорю. – Только вы не подумайте, что я их дразнил. Я к ульям и близко не подхожу…
Хозяин недоверчиво покачал головой.
– Странно, – говорит. – Они у меня смирные…
А сам, вижу, ко мне присматривается.
– А ты лук любишь? – спрашивает вдруг он. – Вроде луком от тебя пахнет.
Я обрадовался, что меня не ругают за пчёл, и отвечаю:
– Да, очень люблю! Каждый день, наверное, кило зелёного лука съедаю. С солью да с чёрным хлебом. Знаете, как вкусно!
– Вот, брат, за это они тебя и кусают! – рассмеялся хозяин. – Мои пчёлы прямо не переносят запаха лука. Да и вообще пчёлы к разным запахам очень привередливы. Есть такие, что одеколон не любят или керосин, а мои – лук. Придётся тебе воздержаться от лука.
С того дня я за всё лето больше ни одной стрелки лука не съел. Если в супе попадался – всё равно выбрасывал. Боялся, что пчёлы покусают.
А они, и верно, перестали меня жалить. Однажды я даже рядом с ульями стоял, когда соты из них вынимали, и то пчёлы не тронули меня!
Почему я боюсь ящериц
Давно, когда я был мальчишкой, жила у меня ящерица. Зелёная, с синими отливами и на теле и на длинном хвосте. Симпатичная.
У ящерицы был домик – я сам
Но всё было хорошо, даже слишком хорошо. Ящерица привыкла ко мне. Не кусалась, когда я брал её в руки, бегала по рукам и по плечам, по шее и по голове и смотрела на меня в ожидании: я должен её чем-то угостить. Длинный её язычок почти облизывал мои пальцы, она ждала. Я давал ей из рук мучного червя.
Как-то пришёл ко мне товарищ по школе. Я показал ему ящерицу.
– А ты её за хвост можешь схватить? – спросил товарищ.
– Не знаю, – сказал я. – Наверно, могу…
И, к удовольствию своего товарища, я храбро схватил ящерицу за хвост.
– Здорово! – сказал мой товарищ. И ушёл.
Когда ушёл, я увидел страшное: хвоста у ящерицы не было. Хвост лежал… Да что там лежал?! Хвост валялся на полу!
Я положил бесхвостую ящерицу в её фанерный домик с маленьким стеклянным окошком.
Через два дня она умерла. Она ничего не ела. Я закопал её в землю на Чистых прудах.
Много лет прошло с тех пор. Видел я всяких ящериц, и дети мои не раз просили меня: «Папа, давай купим…»
Нет! Не могу!
Будто есть у меня вина перед той, довоенной, которую я не сохранил…
Давид и Катя
Давид и Катя – пеликаны. Розовые пеликаны. Или баба-птица, как называют пеликана по-научному.
Я познакомился с ними в самолёте, когда ещё не знал, что они – Давид и Катя. Впрочем, никто не знал.
В то время не было Ту-104 и Ил-18. Были обычные винтовые самолёты Ил-14 – наши «дугласики», как мы их называли.
Рейс был трудный. То мы никак не вылетали из Москвы, то начались непредвиденные посадки – в Пензе, а потом и в Ростове. И там и там сидели. Но вот ещё одна неожиданная – в Минеральных Водах.
Я не выдержал. Я торопился.
Начальник аэропорта спросил меня:
– На грузовом полетите?
– Полечу, – сказал я.
Самолёт был грузовой. Мешки, тюки, ящики. И ни одного сиденья. Ещё две клетки. Большие клетки. В каждой – по бело-розовой птице с огромными желтоватыми клювами.
Пеликаны. Они самые. Не узнать их невозможно!
Уже интересно.
Я прыгал с мешков на ящики и с ящиков на мешки: самолёт болтало. Мы были втроём в грузовом отсеке самолёта – два пеликана и я. Три лётчика не в счёт – они отдельно от нас.
Я наблюдал за пеликанами.
Один из них побольше. Второй поменьше. Клетки стоят рядом. Тот, что поменьше, всё время волнуется, пытается просунуть клюв через решётку в сторону соседа. А сосед лежит и не обращает никакого внимания на это.