Равнение на президента!
Шрифт:
– Отдельные батальоны, – говорил Стойлохряков, проходя мимо машин. – Вот, кстати, вам танки без башни. Вот видите, у них только маленькие пулеметики.
– Ой, да. Как интересно! – тараторила Глаша. – Действительно, у них нет дула!
– Ну вот, я же говорил – евнухи, – продолжал Стойлохряков. – Так вот, отдельные батальоны создавались для выполнения специфических задач. Ну, например, для проведения быстрой атакующей операции. Вот мы мотострелки, мы садимся на эти танки без башен и едем вперед, потом на ходу из них выпрыгивают солдаты и строятся в живую цепь...
– А это я по телевизору видела, – согласилась
– Вот-вот, вот мы и служим, только уже не Союзу. И танк и, видите, у нас...
– Да-да, про танки мы уже все поняли, – согласилась Глаша. – Они у вас евнухи.
– Еще нам могут приказать во время проведения боевых действий, – тут Стойлохряков осознал, что во время войны могут приказать все, что угодно, но надо было вести все-таки правильно поставленную дискуссию, тем более что он претендует после выхода положительных статей на учебу в академии, – могут приказать, допустим, сдерживать наступление противника. Что мы сможем выполнить с честью, – тут же добавил он.
Лысенькие мужички в костюмах никак не среагировали, а вот в женских глазах вспыхнуло ощущение гордости за российских мужиков.
Пока экскурсия ходила по парку, в казарме перед обедом – уже вот-вот они должны были выходить строиться и идти в столовую – сидел на своей койке озабоченный рядовой Простаков, а над ним, свесив ножки, так, чтобы пятками не совать в лицо нижнему, располагался маленький Фрол Валетов, который также был погружен в собственные мысли. Он первым очнулся и потребовал, чтобы Простаков поделился тем, что зреет в его дремучей башке.
– Слушай, Леха, ты видел этих корреспонденток?
– Видел, – промычал сибиряк, – красивые телки.
– Ты и урод! – Фрол спрыгнул с верхней полки вниз на пол, и теперь они были одного роста, только Фрол стоял, а Простаков сидел. – Тебе эти бабы никого не напоминают?
– Бабы? Эти бабы напоминают мне женщин.
– Ты их видел когда-нибудь?
Гулливер почесал за одним ухом, за другим, а потом с размаху ткнул кулачищем Фрола в грудь так, что у того дыхание перехватило.
– Точно, я вспомнил. Где-то я их уже видел. Вот ту, здоровую, в особенности помню. Мне даже кажется, что я с ней когда-то трахался.
– Ну, – глаза Валетова горели, – только ты не бей больше так, даже если трахался ты с ней. А остальных припоминаешь?
– Нет, не могу ничего сказать. Это ты опять возвращаешься к той истории, что нам один и тот же сон снился? Выбрось все это из головы, это совсем другие бабы, я хотел сказать, женщины. В общем, телки, короче.
К обеду прибежал, запыхавшись, лейтенант Мудрецкий. Построив людей, он сообщил пренеприятнейшее известие – после приема пищи им придется организовать показательное выступление для приехавших в часть журналистов.
– Во-во, – недовольно бурчали те, что поопытнее, – это мы уже знаем, что для солдата праздник, как для лошади свадьба – голова в цветах, а жопа в мыле. Опять надо какое-то выступление. Мы тут каждый день выступаем.
– Прекратить разговоры, – буркнул взводник. – Давайте топать-лопать, а потом будем решать, чем людей удивлять, иху мать, – не удержался лейтенант, чем вызвал улыбки на лицах солдат. – Это так, для рифмы, – прокомментировал собственное выступление неудавшийся аспирант.
После обеда застроились на плацу. Кроме хим-взвода еще и все три роты. Решали, кому куда под руководством майора Холодца. Он изредка улыбался, поглядывая на химиков. Лейтенант застроил своих людей и дал команду: «Вольно!» – и стоял в полном неведении, что же будет дальше. Нигде комбата видно не было, всем распоряжался начальник штаба. А он очень уж приветливо начал свою вступительную речь, после того как все три роты распределил – кого на работу, кого на службу.
– Дорогой и родной мой химвзвод! Вот мы снова с вами встретились в неожиданном месте, – начальник штаба ухмылялся. Все надеялись на перлы, так как нормально и связно майор говорить не умел, и они не заставили себя долго ждать. – Во-первых, бойцы, разогните колени и выпятите вперед груди. Вы не в туалете, и вам еще пока нечего туда свешивать. Во-вторых, не расслабляйтесь после животов, набитых обедом, вам надо сейчас взять всю свою защитную резину и выйти сюда обратно для того, чтобы когда подойдут корреспонденты – и вы им всем покажете, какие лучшие вы солдаты. Придется немного похватать ртом воздух и делать будете вид, что вспотели. Всем все ясно?
Пожалуй, лучше начальника штаба им никто бы складывающуюся ситуацию не обрисовал. Ни у кого не оставалось сомнения, когда они вбегали в кладовки и доставали химзащиту, что сейчас будет «шоу слоников» – каждый наденет себе на морду гондон с хоботом, на ноги – бахилы, на плечи – плащ, на руки – перчатки и будет бегать по плацу.
Стойлохряков стоял на ступеньках вместе с приехавшими в часть корреспондентами и наблюдал, как химвзвод бежит в резине по жаре, нарезая круги по плацу. Желая угодить дорогим гостям и своему непосредственному шефу, майор Холодец вышел на плац и, когда мимо пробегали химики, отдал команду: «Запевай!»
Лейтенант Мудрецкий, которому приходилось для понту дела не то чтобы бежать с солдатами по кругу, а хотя бы так прохаживаться рядышком в быстром темпе, вопросительно посмотрел на Стойлохрякова. Люди были в противогазах, и сейчас им еще и песню петь. Что он, совсем, что ли, за эти дни перегулял на свежем воздухе и крыша съехала окончательно?
– Отставить, – смилостивился подполковник.
Корреспонденты вопросительно смотрели на него.
– Дело в том, что этот взвод укомплектован противогазами старого образца, поэтому они если и будут петь, то мы их будем плохо слышать. А вот в новых противогазах, в них есть динамики, ну, мембраны, однако у нас проблема со снабжением. Пока занимаемся в том, что есть. Можете даже отметить это в своих статьях, я был бы признателен. Ну а так вот видите, физическая подготовка солдат хорошая.
Шел десятый круг. Хоть плац и небольшой, но дышать в резине – занятие весьма неприятное. Проще говоря, легкие разрываются в поисках кислорода, а его нету. Одновременно приходится еще и шевелить мослами. Умные люди засовывают спичечные коробки между скулой и резинкой, так что немного свежего воздуха можно всосать со стороны. И такие фокусы проходят, а вот те, кто снизу противогаза выдирает клапана, препятствующие попаданию в защищенные области отравленного воздуха, тем приходится несладко, когда их отправляют в палатку, наполненную слезоточивым газом. Но сегодня никаких палаток им не светило, это так, мелочи жизни, и у самых умных клапана отсутствовали.