Равнение на… витамины!
Шрифт:
Нюра представила себе, как она подходит к Леше и рассказывает о своей новой идее. Он, конечно, удивляется сначала, не понимает, а потом радуется и говорит ей спасибо.
Так, примерно, и получилось.
А уже на следующее утро в меню завтрака появились у всех солдат две ярко-желтых таблетки. Нюра лично проследила за тем, чтобы каждый проглотил целебную дозу, прочла коротенькую лекцию о пользе витаминов, о роли их в рационе питания и вообще в жизни, а Леша-лейтенант, как заправский циркач, подбросил пилюли по одной и, поймав их ртом, проглотил. Ребята смеялись и дружно запивали таблетки компотом из алюминиевых кружек. Весело было!
Но еще веселее
Вот тогда Нюра и поняла, что витамины ей попались волшебные.
Прошло три месяца. Командование вынуждено было признать, что показатели физического здоровья личного состава первого взвода выгодно отличаются от прочих, и нерадивому Едунову велено было заказать целую фуру витаминов на всю часть, вместо такого же количества шиповника на спирту. Витамины пришли разумеется совсем другие, но график, разработанный Нюрой, соблюдался неукоснительно.
Прошло еще три месяца. Авторитет Нюры Огурцовой значительно вырос. Медсестра была теперь по совместительству еще и культработником, ей доверили организацию досуга личного состава с целью общего образования и патриотического воспитания. Чего только не было! Экскурсии по древнему Мышуйску, в знаменитые Бобрячие каменоломни, в краеведческий музей, походы в мышуйскую филармонию, и, наконец, устроила Нюра даже просмотр самого модного мюзикла сезона «Мышуйск, Мышуйск, как много в этом!» местного автора Грызунягина. Она гордилась собой, да что там – она была просто счастлива, когда солдаты дружно аплодировали в конце представления.
И вот, возвращаясь однажды из театра, они и поговорили с Лешей всерьез. Начали издалека. О том, как оба они любят свой первый взвод. Нюра уже тоже называла его своим.
– Я всегда хотела спросить, – вспомнила вдруг девушка, – а почему твои подчиненные все разных национальностей. Это случайно?
Конечно, нашего человека многонациональностью не удивишь. То что сержант Цацурия – жгучий усатый брюнет из Самтреди, ефрейтор Рахатлукумов – коренастый узбек с родинкой на левой щеке, а рядовой Куксис – типичный латыш ростом под два метра с копной густых соломенных волос, это все дело обычное, тем более, что с ними соседствует рядовой Грыжин –с Урала, огненно-рыжий и весь в веснушках, так что его иначе как Грыжик никто и не зовет. Но потом Нюра обнаружила, что других русских во взводе как будто и нет, зато есть китаец Бац дзинь Чао из легендарной деревни Ханево километрах в ста от Мышуйска, натуральный араб Абу-бен-Бубу, даже сенегалц Ньямба Швамба с лицом чернее сапожной ваксы и еще Бог знает кто.
– Все это не случайно, – объяснил Леша. – Но майор Хворостина говорил, что это секретный эксперимент, так что ты не трепись особо. Короче, на примере одного взвода отрабатывается схема мирного сосуществования всех стран и народов. По-моему, неплохо получается.
– По-моему, тоже, – согласилась Нюра. – А сам ты кто по национальности?
– Сам я – простой хохол с полтавщины. Нюра, выходи за меня за муж.
Вот такой был резкий переход.
Медсестра Огурцова обрадовалась, конечно, такому предложению, но она была девушкой строгих правил, и сразу ответа не дала.
– Когда у тебя отпуск, Леша? – только и спросила.
– Через три месяца. Даже чуть раньше.
– Вот давай тогда и поедем в свадебное путешествие. А до этого – ни-ни! Я хочу, чтобы все красиво было…
Алексей
Прошло еще три месяца… Нет, не так. Через несколько дней после того исторического разговора Нюре стало плохо. Из полевого лазарета спецчасти ее почти сразу отправили в город, и медсестра Огурцова пропала надолго. Лейтенанту Помидоренко она, конечно, писала письма, что, мол, переживать не стоит, скоро все будет нормально, она поправится и т.д. и т.п., вот только ни разу не объяснила, чем больна. И как раз через те самые три месяца Алексей понял все по-своему, расстроился ужасно, отпуск брать не стал и мужественно решил выкинуть Нюру из головы.
Трудно это было, ведь вся часть продолжала упорно поглощать витамины, а в увольнительных спецназовцы рвались в культпоходы, и вообще неудержимо тянулись к высокому и чистому.
На этом фоне как-то прошло незамеченным резкое и поразительно одновременное похолодание отношений всего личного состава первого взвода со своими молодыми женами. Супруги истосковавшихся бойцов писали им теперь редко и как-то невнятно. Солдаты зверели на глазах и достигали невиданных высот в боевой и политической подготовке. Самодовольное начальство раздавало почетные значки и новые звания.
Прошло еще полгода. Личный состав начал собираться на дембель. О чем и сообщил женам. В ответ пришли письма, в которых очень разные молодые женщины, кто явно зажмурившись (что было видно по почерку), кто закусив губу, кто заламывая руки и причитая, кто иносказательно, а кто и прямо признавались мужьям, что у них родились дети.
Цацурия, бен Бубу и еще несколько южан чуть было не рванули из части с оружием в руках, не дождавшись двух недель до дембеля, ведь все они хорошо помнили, когда именно ушли из дома. Все бы могло обернуться настоящей трагедией, да хорошо невозмутимый Грыжик успел остановить товарищей. Впрочем, невозмутимость его была далеко не случайной. Ему единственному любимая жена прислала не только сообщение о прибавке в семействе, но и фотографию полугодовалого мальчишки – уже рябого и рыжего, как папаша.
– Мой, – выдохнул Грыжик.
– Но ты же в отпуске не был! – заорали все.
– Не был, – тупо согласился Грыжик, – но все равно мой.
А в течение недели и все остальные получили в письмах портреты своих шестимесячных сыновей. Только сыновей и только шестимесячных. Позднее выяснилось, что и дата рождения у всех совпала. А фотографии были примечательные. У Рахатлукумова-младшего родинка красовалась в точности на том же месте, младенцу-Цацурия на карточке только усиков не хватало, китаенка Чао тоже трудно было бы с кем-то перепутать, не говоря уже о Швамбе. Короче, радость была всеобщей и бурной.
Только не у начальства. Водоплюев той же ночью созвал экстренное секретное совещание, на котором присутствовали все его замы, а также начальник горотдела ФСБ Шитокрытов, и даже руководитель администрации Мышуйска Никодим Поросеночкин. Нюру Огурцову подняла с постели военная комендатура и в закрытой машине доставила в часть как субъект повышенной опасности.
Прозаседали до утра. Нюра всех успокоила, разыскав одну случайно не сожженную инструкцию к тем самым витаминам. Чрезвычайное положение в городе Водоплюев решил не вводить, только еще вызвал на всякий случай батюшку отца Евлапмпия, и минут сорок мурыжил бедного на тему: а возможно ли непорочное зачатие у кого-то еще, кроме Девы Марии. Батюшка держался молодцом и в итоге утомил генерала цитатами из священного писания.