Рай-на-задворках
Шрифт:
– Те, которые разрушил Серж в пещере?
– вспомнил Комаров.
– Очевидно. Выглядело это не очень серьезно, но мы подняли материалы Петра Арно. Сами понимаете, один разведчик на всю планету не в состоянии дать полного отчета о положении дел. Были описания, образцы растительности, минералов. Были общие схемы механизмов, но ничего, что подтверждало бы опасения. Вот здесь, наверно, крылась наша ошибка. Правда, Анна Арно, талантливый человек и умный врач, указывала на одну деталь... Петр Арно часто ставил сына перед собой и бормотал: ну, вылитый, вылитый... Теперь можно с уверенностью сказать, что он имел в виду Ропура.
После сообщения Анны мы тщательно исследовали Сержа Арно под видом обычного предполетного осмотра, но включили туда некоторые специальные исследования. Ничего. Впрочем, можно так вмонтировать генетическую мину, что она взорвется, скажем, во втором поколении. Исследование после первого полета Сержа дало тот же результат. Мы успокоили Анну и перестали приглядывать за Сержем, пока аналитический центр Космофлота не включил его в список экипажа "Алены". Дело в том, что в память Центра не вводились данные по проекту "Око", они были лишь в нашей машине. Вводить их в Центр космофлота - значило посвящать новых людей.
– Конспираторы, - непримиримо пробурчала Стен.
Варнис дернулся.
– Тогда Анна проявила бешеную энергию. Она протестовала устно и письменно, неоднократно порывалась поговорить с сыном. Но мы считали, что совместная жизнь с Арно выработала и у нее некую предвзятую идею. Все же кое-кто в Совете заколебался... Поймите и нас. Если существовало такое воздействие, оно неминуемо должно было проявиться. Но когда и как? Оно несло потенциальную опасность для человечества, и мы не могли не использовать шанс раскрыть ее. Не имели права. Поэтому я пошел в этот рейс, поэтому настоял на предоставлении Арно полной свободы. Но я никак не ожидал такого конца. Впрочем, правильность моих действий разберет специальная комиссия. А пока я передаю свои полномочия координатору.
Варнис с некоторым вызовом посмотрел на Светлану Стен и протянул Комарову жетон. Станислав взял его и почувствовал холодную тяжесть небольшого кружка. Он повернулся к Чандру.
– Серж был прав, считая, что генетический аппарат многих из экипажа уже мог быть перестроен?
Чандр совершил несколько колебательных движений бородой и неожиданно четко ответил:
– Мы пока не имеем точных данных. Аппараты, предположительно создающие воздействие, переданы физикам.
– Другими словами, население планеты действительно можно возродить? Именно тот тип жизни, который был здесь до гибели?
– С большой вероятностью.
– Тогда я принимаю решение. Экспедиция немедленно возвращается на Землю. Срок готовности к полету - двенадцать часов.
Светлана подалась вперед - возразить, но между ней и Стасом на его вытянутой руке раскачивался жетон особых полномочий.
Дорога.
Окраина ОРТЫ
Великий Ур, это милость или кара? Он, 327 Учитель на Дороге, верил, что Ур говорит его устами. А теперь не знал - милость или кара. Кон Морт вчера вечером спустился в подземелье близ Орты. Здесь, еще в самые первые годы Ухода, на берегу маленького подземного озера была база отдыха. Потом они освоили внутреннее море и эту базу забросили. Один кон Морт любил отдыхать здесь.
Подсвеченная тусклыми лампами, вода казалась пугающе зеленой и холодной. На самом деле озеро питалось теплыми ключами. Кон Морт обдумывал здесь свой последний,
Как прекрасен был восход! Давно Морт не слышал такой ликующей тишины. В подземелье, на берегу озера, тоже царила тишина, но она была совсем другая - сырая, настороженная, притаившаяся в расщелинах камня. Здесь же все пело под лучами солнца, каждый листочек, каждая травинка. И голоса птиц, беззаботно распевающих на пустых улицах некогда шумной Орты, и звонкие шлепки перезрелых тугих шаров орры о землю - все это было первозданной, древней, до появления Дороги, тишиной. И где-то в безоблачном небе вечный Ур готовил Дар новым грассианам. А в сырых ущельях гор уже шевелился в яйце будущий Змей, сподвижник мрачного Рука. Приходит день - и уходит день, набегает волна - и с шипением откатывается обратно. Были грассиане - н будут снова. Великий Болл положил начало Дороге, великий Морт ее завершил. Их деяния равны перед вечностью, и он, Морт, бредет по дороге в таком же одиночестве, в каком выходил на нее Провозвестник. Хвала тебе, о великий Ур!
Морт действительно чувствовал себя повелителем этого прекрасного мира. В нем одном слились тысячи и тысячи Идущих, оставивших тем, кто придет, ухоженный. чистый, ликующий мир. Сотрет время следы ушедших, стряхнет Планета камень городов, поглотит трава шрамы дорог - все так же будет сиять светило, петь птицы и звонко разбиваться о землю золотистые шары орры. Хвала тебе, Ур!
Неожиданным и отвратительным диссонансом прозвучали шаги. Чьето присутствие, кроме него, Морта, нарушило гармонию. Он сразу вспомнил еще сидящих в центрах ученых. Во имя Ура, это же несправедливо!
Из-за угла показалась фигура грассианина. Сгорбленный, опирающийся на посох, похожий на посох Болла, он приближался медленной, усталой походкой. И что-то знакомое показалось Морту в этой фигуре. Никогда еще Морт не был так близок к тому, чтобы возроптать - если кто-то должен уйти первым, так это кон Ропур, Ведущий. А он бредет сюда, растеряв своих ведомых! Кон Морт подтянулся, принял величественную позу и молча ждал, пока Ропур приблизится. Каждой клеткой своего жилистого сухого тела Морт ощущал желание схватить Ведущего за шею и сжимать, пока дыхание его не перестанет отравлять благоухание мира. Еще лучше подошла бы стрела, которую Ур метнул в Змея. Вот это полностью завершило бы круг.
– Ровной Дороги, Учитель, - кон Ропур подошел совсем близко.
Морта поразили его слова. Бесконечное спокойствие слышалось в голосе Ропура, и глаза его глядели с твердым спокойствием.
– Какой Дороги, несчастный? Куда Дороги? Где грассиане?
– Они придут.
– Что значит "придут"?
– Морт утратил монументальность и изменил позу.
– Новые грассиане пойдут по новой Дороге, а ваш прах развеет ветер, размоет дождь, поглотит земля.
– Наш прах, Учитель. Но мы же и останемся. Не все, но останемся. Я прошел долгой дорогой от Реанды до Орты. Я прошел пешком, Грасса прекрасна. Найду ли я ее такой, когда вернусь? Тебе легче Учитель, ты не вернешься.