Рай на заказ
Шрифт:
— Вы можете выражаться точнее? Что вы о нем знаете?
— Его жизнь текла спокойно. Родители любили его. Его воспитали люди, которые делали все для то го, чтобы он мог лучше познать мир и получить новые знания. Этого человека всегда окружали доброжелательные, положительные личности, которые ценили его. Ему неведомы злость, разочарование жажда мести. Он полностью расслаблен. Даже крайняя степень этого термина не передает в полной мере его состояние.
— Как его зовут?
Я попытался найти ответ:
— Не знаю. Когда этот человек думает о себе, он не называет
Стефан Кавалан, по-прежнему бесстрастный, попросил меня продолжать.
— Он в полном рассвете сил. Крепок, строен, гибок, ловок. Никакого жира. В его теле нет ни одного изъяна.
В то же самое время я осознавал контраст с жизнью в двадцать первом веке, когда в моем организме постоянно обнаруживаются какие-то неполадки: ревматизм, испорченный кариесом зуб, начинающийся насморк, аллергия, язвочка во рту, резь в желудке, конъюнктивит или боли в области барабанных перепонок.
Меня поразило полное отсутствие у него стрессов. Я даже не представлял, что можно быть настолько спокойным. Я не мог вообразить, что некогда существовал человек, который чувствовал себя до такой степени хорошо. Это было совершенно невероятное ощущение.
— Он прекратил бросать гальку, полюбовался на солнце, заходящее за горизонт, и двинулся по направлению к тому, что мне кажется городом. Его походка тоже поразила меня.
— А что такого с его походкой?
— Она величественна. Этот человек держится исключительно прямо, от его осанки веет силой и уверенностью, как будто он ничего не боится. Не знаю, какому человеку доступно подобное состояние души. Это поразительно.
Стефан Кавалан дал мне насладиться зрелищем и спросил:
— Имени по-прежнему нет?
— Нет.
— Попытайтесь узнать больше об этом месте и времени.
— Я понимаю, вернее, чувствую: когда человек стоял на пляже и смотрел на море, он знал, что по ту сторону океана находится континент, на котором сейчас… Мексика.
— Это происходит в Мексике?
— Нет, мы напротив Мексики. Я думаю, что это какой-то остров, которого больше не существует. Большой остров напротив Мексики, между Мексикой и Африкой.
— Как он называется?
Это как с моим именем: мне же не приходит в голову произносить название страны, где я живу, или разглядывать географическую карту, на которой было бы написано «вы находитесь здесь», или брать календарь, где написана дата. Только фильмы и романы начинаются с указания места и времени действия, чтобы поместить рассказанную историю в соответствующий контекст. В той реальности, на которую смотрел мой персонаж, не было плаката «вас зовут X или Y». И глядя по утрам в зеркало, он не говорил себе «Привет», называя себя по имени и фамилии. Когда он думал о себе, то обходился простым «я».
— Не знаю. Я не знаю, что это за место. И не знаю, в каком времени нахожусь.
— Постарайтесь выяснить. Там должны быть какие-нибудь признаки.
Я сосредоточился и в конце концов произнес:
— Полагаю, эта земля и остров гораздо позже получат название Атлантида. Когда он думает о своем острове, то называет его Галь. Нет-нет, остров называется Ха-Мем-Пта, Галь — это город, в котором он живет.
Я радовался, что узнал сразу два названия.
— Что это за время? Вы можете понять, в какую эпоху это происходит?
Я снова начал искать и сказал:
— Двенадцать тысяч лет до нашей эры. Я чувствую, что нахожусь в Атлантиде за двенадцать тысяч лет до нашей эры, напротив земля, которая позже станет Мексикой. Мне двести восемьдесят восемь лет. И я абсолютно спокоен.
— Вы узнали все это, но по-прежнему не знаете, как вас зовут?
Гипнотизер начал раздражать меня. Мне надоела его настойчивость. Я ждал следующего вопроса.
— Чем занимается ваш атлант? Кто он?
Мысленно я проследил за тем, как этот человек идет к лесу, и почувствовал, что знаю ответ:
— Он врач. Но врач особенный. В то время они были совсем другими. Они не пользовались лекарствами.
— Как же тогда он лечит?
— Руками. Диагностирует заболевание, переходя в режим «приема сигнала». А затем лечит в режиме «передачи сигнала».
Когда я произносил эти слова, в мое сознание буквально хлынули «его» воспоминания. Я увидел его глазами человека, распростертого на столе. Он-я водил руками над телом пациента и, закрыв глаза, мысленным взором видел какие-то линии, похожие на белые и красные нити под кожей.
И не только нити. Еще были тоненькие трубочки, по которым циркулировали белые и красные точки. Как огоньки фар на ночной автомагистрали.
Я видел и воспринимал эту сеть из нитей и точек в глубине тела моего пациента.
— Как меридианы в иглоукалывании? [79] — поинтересовался Стефан Кавалан.
— Белых и красных нитей гораздо больше, чем меридианов в иглоукалывании, насколько я помню известные мне схемы. Это целые сети, представляющие разветвленные сложные системы.
79
Меридианы, здесь: каналы распределения жизненной энергии в организме, на которые воздействуют при иглоукалывании.
— Вены?
— Они не так переплетены друг с другом, как вены, скорее это совокупность тонких параллельных линий.
— И как же вы лечите?
— Он, вернее… я концентрирую энергию в ладонях, возникает тепло, которое я могу направить в определенные точки тела пациента, чтобы растопить тромбы, образующиеся на белых или красных линиях. Как правило, я начинаю лечить прежде, чем болезнь проявит себя. Упорядочивая циркуляцию энергии в этих красных и белых нитях. Именно это я и готовлюсь проделать с очередным пациентом.