Рай Сатаны
Шрифт:
«Потом» наступило. И стало еще хуже.
К тому времени, когда вой неожиданно оборвался на самой высокой ноте, Баг почти бежал – этакий марш-бросок в никуда, в бесконечность. Или ему казалось, что бежал… В последние часы ему многое казалось. То мерещилось, что он почти добрался до гор, что бредет в их прохладной тени, то казалось, что цепочка заснеженных вершин по-прежнему остается на горизонте, далекая и недосягаемая…
Воздух с хрипом вырывался из глотки Багирова. Постепенно шаги становились все тяжелее и тяжелее, запредельная
Давно стемнело, пришла здешняя фальшивая, ненастоящая ночь, позволяющая кое-как разглядеть путь под ногами. Сержант не останавливался, знал, – с ночного привала ему не подняться. Или он сдохнет, или дошагает-таки до гор.
Горы превратились в какую-то абстрактную цель, поддерживавшую волю к движению. В пряник, маячивший на горизонте. А вой проклятой твари постегивал сзади, будто хлыст. Спроси кто-нибудь: чем тебе помогут и как тебя спасут эти самые горы? – Баг не сумел бы ответить. Но никто не спрашивал. И он шагал к горам.
Про дым и про людей он уже не вспоминал, вычеркнул их из мыслей. Хотя приблизился к тем местам, где стоило ожидать встречи с человеком, запалившим костер. Или с людьми. Но искать их уже не хотелось. Места тут суровые, и люди наверняка тоже, – когда не в силах постоять за себя, лучше бы с ними не встречаться…
Неожиданно ноги подкосились, и сержант с размаху упал на колени. Застыл, запрокинув голову к темному, неприветливому небо, больше напоминающему каменный потолок какого-то склепа. Он провел так целую вечность, жадно глотая ртом воздух.
С сержантом Абдуллой Багировым приключилось озарение. Пришла в голову блестящая и гениальная догадка, объяснявшая всё. Не все загадки мироздания, конечно же, но самые насущные: и туман, и лежащие за туманом гиблые места, и чудовищных зверей, по тем местам разгуливающих, и перемещения в пространстве, никакими законами физики не допускаемые…
Все очень просто. Он, сержант Багиров, ранен в бою за Печору. И лежит сейчас в госпитале, отходя после операционного наркоза. А после него, Баг знал не понаслышке, какая только бредятина ни мерещится…
Медленным движением он отстегнул флягу, хлебнул, но воду не выпил, – сполоснул пересохший рот и выплюнул. Ведь это только кажется, что хочется пить. Все вокруг – сплошная иллюзия, порождения бредящего мозга… Надо лечь на мягкий зеленый мох, закрыть глаза и ничего не делать. Откроешь – и увидишь белые стены госпиталя.
Вой раздался, казалось, над самым ухом. Словно тварь подошла вплотную и выла, нависнув над плечом. Багиров не обернулся, чтобы проверить. И не включил датчик. Иллюзия… Это тоже иллюзия.
А потом он, пошатываясь, встал на ноги. Вскинул неподъемный, словно ртутью налитый автомат, обернулся. Быть сожранным собственной иллюзией? Нет уж, в другой жизни.
Позади никого не оказалось. Ни над плечом, ни в отдалении. Багиров развернулся и неторопливо
Сколько времени он шел? Сам не знал… На часы смотреть не хотелось. Как робот, Багиров делал шаг за шагом по иллюзорной равнине, медленно приближаясь к своей иллюзорной цели.
Потом он споткнулся, да так, что едва не упал. Посмотрел вниз – тупо, механически… Камень! Никак вышел из болот… Он активизировал ненадолго «ночной глаз», огляделся. Неподалеку виднелись несколько валунов, сбившихся вокруг высокого каменного обломка, как овцы вокруг пастуха. Хоть какая-то защита, потому что в минуту просветления Багиров понял: до гор в один переход ему не дойти. Особенно с тащившейся по пятам тварью.
Надо остановиться, изобразить полную отключку, подманить тем самым зверюгу – и принять бой. Иллюзорная она или нет, не важно. Надо убить ее. И съесть. Других вариантов нет.
Возможно, то была игра в поддавки с самим собой. Возможно, мозг так обосновывал нежелание и неспособность тела двигаться дальше… Но сержанту в тот миг показалось, что принятое решение единственно верное.
Он добрел до камней. Да уж, укрытие – курам на смех, но все-таки… Меньше возможных направлений атаки. Баг шагнул внутрь импровизированного укрепления. И остановился… Что-то не так… Он поднял щиток шлема и тут же опустил. Но успел вдохнуть порцию густой вони, до того значительно ослабленной фильтрами. Включил «ночной глаз», присмотрелся к странной растительности под ногами – нитевидной, не похожей ни на что, растущее здесь и виденное ранее.
Нагнулся, поднял – так и есть, какая к шайтану растительность, клок самой натуральной шерсти… Ненароком он влетел в логово твари, наверняка той самой, не шляются же они тут стаями, тут одной бы прокормиться. Или, если взглянуть с другой стороны, тварь пригнала его к своему логову…
Теперь встреча с невидимым преследователем неизбежна, сомнений нет. Вопрос лишь в одном: бить зверя в его логове? Или на подходах к нему? Валуны дают лишнюю защиту, но очень уж не хочется сидеть в этакой вони.
Предчувствие близкой схватки сработало не хуже инъекции стимулятора. Усталость не ушла совсем, не исчезла, – но отступила, затаилась где-то рядом.
Он вышел из камней, отошел на два десятка шагов в сторону, приглядывая подходящую для засады позицию… А потом неожиданно – и одновременно ожидаемо – у сержанта возникло странное чувство. Словами его выразить трудно, но те, кто ходил в бой и в разведку, с ним хорошо знакомы… Такое ощущение возникает, когда тебя выследили и взяли на прицел, когда снайпер положил палец на спуск… Некий не регистрируемый приборами импульс, передающийся от охотника к дичи.