Райдзин. Сияние
Шрифт:
— Молчу-молчу, — покивала она.
Не прошло и десяти минут с появления в борделе, как они — переодетые в неприметные костюмы, покинули нелегальный публичный дом. Покинули через окно, не ставя никого в известность о своем уходе. Прасковья Богдановна шла напевая, улыбаясь и пританцовывая, так что Новицкий ее постоянно одергивал, направляя в нужную сторону.
Несколько сотен метров преодолели по грязному темному переулку, вышли к неприметной машине беспилотного такси, которая отвезла их через пару кварталов. Прасковья Богдановна существовала и воспринимала
Вместе с Новицким они поменяли еще одно беспилотное такси, после этого несколько минут шагали по тесным проулкам, пока наконец не оказались во дворе небольшого дома — Прасковья Богдановна обратила внимание на гараж на две машины, через который в дом они и попали.
Новицкий завел ее в одну из комнат, усадил на кресло. Достал личный ассистант Прасковьи Богдановны, заставил ее взять его в руку. Разблокировав девайс, выставил напоминание на один час. После этого достал из кармана сложенный листок бумаги, про который Прасковья Богдановна уже позабыла. Достал ручку, написал на нем адрес контакта.
— Если я не объявлюсь через час, лично или позвонив на ваш ассистант, наберите вот этот номер. И зачитайте все, что написано в записке. Понятно?
— Да, — кивнула Прасковья Богдановна.
Похоже, Новицкий снова добавил в голос ментального повеления — сознание Прасковьи Богдановны прояснилось, она встряхнулась. Даже на адрес контакта посмотрела — надо же, Императорская канцелярия.
Прасковье Богдановне в момент просветления разума стало понятно, что делать, но было совершенно непонятно, что происходит. Впрочем, задавать вопросы ей не хотелось — страх, который внушал ей Новицкий, вновь вернулся.
— Вот и отлично, — кивнул он. — Ждите, надеюсь скоро вернусь.
Как вышел Новицкий, Прасковья Богдановна не заметила. Время для нее перемещалось как-то отрезками; медицинские вещества, которые юноша использовал для нее как обезболивающее, по-прежнему действовали на сознание, накатывая волнами, изменяющими восприятие действительности.
Прасковья Богдановна сидела и ждала. Держа в одной руке ассистант, в другой — сложенный лист бумаги. Минуты шли одна за другой, отсчитывая час времени. На исходе получаса действие веществ начало угасать, при этом возвращалась боль. Несмотря на возвращающиеся неудобства, Прасковью Богдановну начала клевать носом.
Стресс и напряжение угасали, вместо них приходило опустошение.
Глаза закрывались, веки налились тяжестью. Прасковье Богдановне вдруг показалось, что она услышала щелчок замка, но даже не подняла голову. Полная апатия к происходящему. И только в тот момент, когда почувствовала, что у нее из руки забрали сложенный лист бумаги, она встрепенулась. Подняв взгляд, едва не закричала от испуга неожиданности: рядом стоял худой темнокожий мужчина со звериными желтыми глазами.
Прасковья Богдановна, выходя из состояния сонной заторможенности, все же открыла было рот для крика, но чернокожий незваный гость неожиданно приветливо улыбнулся, почти не размыкая губ, после чего приложил ко рту палец в жесте молчания и показал на дверь. Которая как раз в этот момент открылась, и в помещение зашел Новицкий.
Прасковья Богдановна первым делом — щурясь в полумраке, вгляделась в его лицо. Обычное, с живыми эмоциями; глаза пусть и с едва заметным голубым отсветом, но привычные — человеческие. Следом за Новицким в комнату даже не зашла, а ввалилась сразу целая толпа — весь ее класс. И, кроме них, среброволосая сестра Новицкого — Наоми. Прасковья Богдановна напряглась было — она хорошо запомнила эту мелкую дрянь, но сейчас Новицкая даже внимания не нее обратила, пройдя мимо и не удостоив даже взглядом.
Двери за прибывшими закрылись, сразу после этого кто-то включил верхний свет. Пока Прасковья Богдановна жмурилась, привыкая к яркому освещению, все разошлись по ставшей вдруг тесной комнате. Когда Прасковья Богдановна вновь открыла глаза и смогла рассмотреть прибывших, увидела, что они все взъерошенные, настороженные, напряженные. И потрепанные.
— Здесь мы в безопасности? — посмотрел Новицкий на чернокожего мужчину.
Не отвечая вслух, странный незнакомец с желтыми глазами просто кивнул.
— Хорошо, — протянул Новицкий. — Теперь надо попробовать понять, что происходит…
Сразу после этой фразы взгляды всех, кто находился в комнате — в том числе и взгляд Прасковьи Богдановны, обратились к нему.
— А что вы на меня так смотрите? — негромко поинтересовался Новицкий.
— Может быть это ты расскажешь нам, что происходит? — произнесла Бертезен с выражением. — А еще расскажешь, почему тебя было два?
Новицкий прикусил губу, серьезно задумавшись, после чего снова посмотрел на чернокожего незнакомца.
— Сколько у нас времени?
Снова странный желтоглазый мужчина не ответил вслух. Просто выставил открытую ладонь в успокаивающем жесте, словно показывая, что беспокоиться не нужно и время есть сколько угодно.
— Тогда давайте попробуем разобраться, — пожал плечами Новицкий.
Только сейчас Прасковья Богдановна обратила внимание, что на Новицком школьный парадный мундир, а совсем не та одежда, в которой он уходил отсюда недавно.
Прасковья Богдановна вздохнула, и, преодолевая возвращающуюся боль, потерла ладонями лицо. Она уже не понимала, где грани реальности.
Вокруг нее происходило что-то, что просто не должно и не может происходить. Даже несмотря на затуманенное приготовленным по домашнему рецепту обезболивающим сознание, Прасковья Богдановна это понимала.
Глава 5
В себя после падения я пришел практически сразу. Меня уже поднимали на ноги — с одной стороны Наоми, с другой да Сильва.
В беспамятстве, судя по ощущениям, я находился всего несколько секунд — вокруг ничего не изменилось. Что Ангелина на прежнем месте — закрыв голову руками, сидит прислонившись спиной к стене, что Бертезен с Магнуссоном там, где я запомнил их местонахождение.