Раз герой, два герой...
Шрифт:
– Самые лучшие доспехи! Дешевле, чем везде! Самые прочные, самые надежные! Почти даром! Настоящая гномская работа! – Заметив остановившегося перед прилавком Шаха, продавец, который, если честно, куда больше походил на карликового гоблина, чем на гнома-переростка, которым прикидывался, мигом прекратил заунывно распевать свою песню и зачастил:
– Что-угодно-молодому-господину-у-нас-самые-лучшие-самые-дешевые-такого-выбора-бо льше-нигде-не-найдете-вот-например-настоящие-мифрильные-перчатки-заговорены-лучшими-магами-как-раз-ваш-размер-всего-за-каких-то-пять-томасов-только-из-уважени
Выпалив эту тираду на одном дыхании, гном-гоблин замер и выжидательно уставился на Шаха.
Восседавший на кобыле Шон сплюнул на лысину проходящего мимо жреца и смачно выругался.
Он-то знал, что даже если бы в этих перчатках была сделана из настоящего мифрила хоть одна чешуйка, они бы уже должны были стоить в десять раз дороже.
Не подозревающий об этом Шах рассматривал перчатки с искренним восхищением. Подумать только, перчатки из настоящего мифрила! Как раз его размер, сидят как влитые. И так подходят к его новой кольчуге.
– Берете? – радостно поинтересовался гоблин-гном, почти не сомневаясь в ответе.
Шах со вздохом положил перчатки обратно на прилавок.
– Они мне… велики.
– Не может быть! – совершенно искренне усомнился гном-гоблин и сам натянул перчатку.
Все было в порядке, заклинание Подходящего размера – единственное, действительно наложенное на перчатки и пропадавшее спустя полдня после покупки, – действовало исправно.
– Постойте, может другая пара вам подо…
Но Шаха перед прилавком уже не было.
Хотя ему и очень хотелось приобрести перчатки – равно как и большую часть содержимого лавки, – он прекрасно понимал, что их неминуемо постигнет судьба всех остальных его покупок – замечательного кинжала, украшенного самоцветными камнями, и великолепной эльфийской кожаной безрукавки. Все, что покупал он сам, находилось на нем до очередного подвига, после чего безвозвратно пропадало. Взамен пропавших обнаруживались куда более невзрачные и куда более дорогие вещи – например, самые обычные с виду черные перчатки, за которые Шах, как рассказали ему на очередное утро, уплатил бродячему гному тридцать пять томасов, причем собеседник Шаха был уверен, что гном сильно продешевил. А еще…
В этот момент Шах разглядел в рыночной толчее знакомое лицо, и все мысли о перчатках мигом вылетели у него из головы.
– Дядюшка Фло! – закричал Шах, бросаясь вперед.
Флауэрс Гногги по прозвищу Засушенный неторопливо развернул все свой семь с половиной пудов живого веса, дабы увидеть окликавшего, и остолбенел. Перед ним стоял молодой воин, тащивший на поводе огненно-рыжего адского аргамака. Он был похож на…
– Здравствуйте, дядя Фло, – улыбаясь, сказал Шах.
– Шах… – оторопело выдохнул Засушенный. – Но… Но…
– Я так надеялся встретить кого-нибудь из своих.
Фло опустил взгляд вниз, на носки сапог Шаха, и начал медленно поднимать его, по привычке подсчитывая стоимость увиденного. Получившийся результат примерно вдвое превосходил стоимость всех товаров, привезенных дудинцами на ярмарку. При этом в сумму не вошел конь вместе с содержимым седельных сумок.
Дядюшка Фло припомнил ходившие по ярмарке слухи о новом выдающемся герое по имени не то Шох, не то Шех и содрогнулся.
– Шах, – медленно произнес он. – Ты…
– Ну и как я выгляжу, дядя Фло? – засмеялся Шах. – А?
– Как герой, – выдавил Фло и неожиданно успокоился.
В конце концов, ничего из ряда вон выходящего не произошло. Самое обычное чудо, которое в Запустенье приключается довольно часто. Причем пока что последствия этого чуда ничем не угрожали Засушенному – если он, конечно, сумеет первым добраться до тех рядов, где стояли дудинцы, и заткнуть пасти хотя бы самым непроходимым идиотам.
– А где все наши? – спросил Шах. Дядюшка Фло вздрогнул и махнул рукой в сторону, противоположную настоящей.
– Здорово! – восхитился Шах. – А Морри с вами тоже есть?
Не в силах произнести ни слова, Гногги кивнул, хотя и ему, и Шаху было прекрасно известно, что женщин, а уж тем более молодых девушек в столь опасное путешествие, как поездка на ярмарку, никогда не брали.
– Тогда присмотрите за лошадью, – попросил Шах, бросая ему поводья. – Я сейчас…
И он опрометью ринулся в сторону рядов, торговавших кондитерскими изделиями.
Дядюшка Флауэрс заглянул в пышущие алым пламенем глаза адской скотины и поспешно отступил назад. Кобыла злобно заржала, взвилась на дыбы и, словно пришпоренная кем-то, прыгнула следом за Шахом.
Шах же несся, словно на крыльях. Мысли, одна радостнее другой, о том, как он, великий герой, Шах из Дудинок, в ореоле славы предстанет перед своими опешившими односельчанами, подгоняли его в спину и поднимали над землей.
– Не так быстро, парень!
– О, простите, – пробормотал Шах, несясь дальше. Какая-то неведомая сила развернула его вокруг оси и приковала к месту.
– Я сказал, не так быстро, парень! – повторил пожилой человек в красном, расшитом звездами халате до пят и длинном остроконечном колпаке, поглаживавший ухоженную белую бороду.
– Простите меня, пожалуйста, господин маг, – попросил Шах, – но я очень тороплюсь. Дело в том, что…
Однако маг не слушал его. Он во все глаза уставился на приближающуюся кобылу Шаха – точнее, на воздух над ее седлом.
– Будь я проклят на тыщу лет! – воскликнул он. – Шон А'Фейри, старый мерзавец, да ты, я вижу, просто наслаждаешься жизнью!
Шон резко осадил бешено храпящую кобылу и злобно уставился на мага.
– Ктрегуруп!
– И это все, что ты можешь сказать при виде своего старинного приятеля, – укоризненно заметил маг и, полуобернувшись к Шаху, добавил: – Старого, доброго Майкла-себе-на-уме, который…