Разбег Пандоры
Шрифт:
Никаких подобных мероприятий в своей истории будущего я вспомнить не мог. Наталкивался, конечно, в книгах и кино на смутные рассказы о существования подобных бумаг, но знания заканчивались где-то на уровне выигрыша в полсотни тысяч, который перепал одному из работников МУРа в фильме "Место встречи изменить нельзя". Учебники истории и учителя хранили молчание, да я и не спрашивал. Тем больше было мое удивление, когда я познакомился с облигациями поближе.
Произошло это событие в первый день осени, как по заказу для школьников, солнечный и веселый. Мурлыкая под нос далеко опередившую свое время мелодию "Черного кота" [334] , я вывалился в коридор из собственной приемной… Шлеп! Сходу впечаталась в меня солидная, под центнер весом туша радиомонтажницы в распахнутом белом халате.
334
Современный
— Выиграла Нюрка-то! — прокричала тетка мне чуть не в ухо с идиотской улыбкой. И только после этого бросила: – Здравствуйте, Петр Юрич, извините!
— Что такое?! — пытаясь сохранить равновесие, я крепко ухватился за ручку двери. — Где выиграла?!
— Там! Все! — выдав эту исчерпывающую информацию, успевшая "бочком" обогнуть меня женщина опять набрала скорость, и быстро скрылась за поворотом, только каблуки тяжело пророкотали по лестнице.
— Какого черта?! — только и успел я бросить ей вслед. Но ответа, понятное дело, не получил.
Явный бардак на территории НИИ. Ведь просто так монтажницы в Советском Союзе директоров не сшибают, для этого как минимум должна быть серьезная причина. Впрочем, долго искать не пришлось. Запах паленой канифоли от перегретых паяльников выдал безделье отдела шагов за пять от полуоткрытой двери.
Внутри, вокруг одного из столов, натуральный митинг. Чуть не вся женская половина НИИ кричит, спорит, машет руками.
— Выиграла! Она выиграла! — торжествующе заявила непонятно как вывернувшаяся на меня машинистка. И только потом исправилась: – Петр Юрьевич, Нюр… Анна Михайловна пять тысяч выиграла!
— В лотерею что ли? — я назвал единственный пришедший в память вариант. Спортлото еще нет, а в карты или еще что-то подобное почтенная, разменявшая полтинник мать семейства не играет гарантировано.
— По облигации! — разъяснили мне чуть не хором стоящие ближе дамы.
— Сегодня специальный розыгрыш напечатали, в три раза больше обычного. — Солидно и обстоятельно доложила главбух, которую явно призвали как главного эксперта по денежным делам. — У Нюры номера на листочкек переписаны были, а как увидела выигрыш в газете, так и все свои бумажки сюда приволокла.
Пока сотрудницы тихо расползались по рабочим местам, я протиснулся ближе. Посмотреть было на что. В центре стола красовался распахнутой крышкой огромный чемодан, доверху забитый празднично раскрашенными бумагами. Не удержался, и быстро перебрал десяток самых красивых, пытаясь понять суть открывшегося чуда.
Чего там только не было! Фиолетовые сторублевые листочки "восстановления народного хозяйства" 47-го года [335] , тоже самое с паровозом на рисунке от 49-го, зеленоватое "развитие народного хозяйства" с трактором на посевной 51-го, розовые со зданием МГУ от 52-го, похожие, но с плотиной ГЭС и уже желтые 53-го, красные на манер довоенных червонцев 54-го года, серо-зеленые как доллары 55-го, и опять почти коричневые 56-го… Настоящая, да еще богато иллюстрированная история СССР.
335
В короткий срок, с 3 мая по 1 августа 1948 года, большую часть довоенных и военных облигаций можно было обменять (в разных соотношениях) на специальные облигации конверсионного займа, выпускаемого из 2 %. Подробнее в постановление Совмина СССР от 14.12.1947 N 3860. Всего обменено было около 80 % выпущенных бумаг.
— Ничего себе! — я ошеломлено прикинул количество. — Это ж сколько тут!
— На пять тысяч двести сорок пять рублей! — прозвучал ответ у меня из-за спины. — Нет, сейчас будет на пять сто шестьдесят, у меня еще одну бумагу на полтинник погасили.
Я резко повернулся к Анне Михайловне, кто еще мог так точно знать размер своего богатства. Первое, что бросилось в глаза – это светящиеся радостью огромные серые глаза этой обычно незаметной пожилой женщины. Да что там, она как будто помолодела лет на десять, куда-то ушли морщины, бледность щек сменил лихорадочный, но очень подходящий им румянец. Вспомнил анкетные данные – "Четырнадцатого года рождения, трое детей, муж погиб в войну, эвакуировалась в М-Град из Минска…"
— Поздравляю вас! — искренне, с чувством сказал я. И толком не понимая почему,
— Спасибо! — сдержано поблагодарила она, удивленно посмотрев на меня.
— Анна Михайловна, если не секрет конечно, это вы покупали? — не удержался я от бестактного вопроса, но уж очень непонятны были мне подобные запасы ценных бумаг у поднимающей в одиночку троих детей женщины.
— Нет, — спокойно ответила она. — Отец мой, покойник, оставил такое вот наследство, он хорошо зарабатывал в Москве. Надеялся, что начнут гасить, так деньги у меня и внуков будут. Да не дождался, в акурат осенью 57-го и помер… [336] – Женщина примолкла, толи боялась, что сказала лишнего, а может просто ушла в невеселые воспоминания.
336
В 1957 году Н.С. Хрущёв докладывал с трибуны XXI Съезда КПСС: "Миллионы советских людей добровольно высказались за отсрочку на 20–25 лет выплат по старым государственным займам". Сейчас сложно сказать, действительно ли он в это верил…
— Так зачем он тогда их брал? — снова дернул меня черт за язык. — Тут половина в 50-х выпущена!
— Попробуй не купить! — вмешалась главбух, посмотрев на меня как на идиота. — Это сейчас людей распустили! [337] – она понизила голос, но не остановилась. — А при Сталине попробуй только премию деньгами получить. Радоваться будешь, если с оклада на заем не подпишут!
— Это у вас, в Москве так было! — добавила молодая комплектовщица с неожиданной обидой, подчеркнутой отчетливым украинским акцентом. — У нас, в Крамоторске, на руки денег давали чтоб только карточки отоварить хватило… А там нормы такие, что родители в карьере вкалывали голодные, — в ее глазах предательски блеснули слезы. — Мне два года приписали, чтоб поскорее в столицу отправить работать.
337
В реальной истории последняя, закончившаяся грандиозным провалом попытка размещения выигрышного заема была предпринята в 1966 году. Но в 40-х годах через займы государству возвращалось до Ў зарплаты.
— Тут у каждого свой список номеров есть, — тихо добавила Анна Михайловна. — Даст Бог, им тоже повезет.
Вот так, на незнании табуированных "мелочей" и проваливаются шпионы с диверсантами. Хорошо что в НИИ "Интел" весь коллектив давно "знает", что я долго жил за границей, иначе бы мигом сдали в первый отдел. Отрываться от коллектива в СССР вредно для здоровья, поэтому в этот же день я предпринял целое исследование темы облигаций, замучав вопросами Катю и Анатолия.
Картина выходила, мягко говоря, очень некрасивая. Попросту говоря, Советский Союз нагло "кинул" своих граждан, ни разу не заплатив по облигациям сполна. Перерасчеты, пролонгации, обмены одних бумаг на другие, выигрышный механизм погашения с растяжкой на десятилетия… И, судя по молчанию историков будущего, ничего хорошего в моей реальности граждане "самой свободной страны мира" так и не дождались [338] .
338
Реальное погашение началось в 1974 году, но велось очень низкими темпами. В результате большая часть облигаций так никогда и не была оплачена.
Не то, чтоб это меня сильно удивило. Как-то, примерно в 90-м, отец среагировал на мой детский, навеянный телерекламой вопрос "а у нас есть сертификаты Сбербанка?" [339] очень жесткими словами "никогда, запомни сын, никогда не играй в азартные игры с государством". Такое крепко врезается в память, тем более на фоне наглядного примера последующих лет, когда сберкнижки множества людей превратились в забавные бессмысленные книжечки, а когда-то стоящая много месячных зарплат государственная ценная бумага скатилась до эквивалента двухсот граммов дешевой колбасы.
339
Сертификаты Сбербанка СССР 1988 года были погашены в 1993. К номиналу Сбербанк России "щедро" добавил 30 % "как компенсацию инфляции", что с учетом реальной гиперинфляции можно было оценивать только как циничное издевательство.