Разбитая гитара. Книга 1
Шрифт:
Однако бедная девушка не могла тогда знать, что ее испытания далеко не закончились. Скорее, наоборот.
Они прибыли в другой лагерь, расположенный в неприступных горах Патонга. Здесь и был расположен военный аэропорт. Как же ей хотелось, наконец, покончить со всем этим. Ее обучение неприлично затягивалось. Еще, как минимум, год основной подготовки, а то и все два. Интересно, что по этому поводу думает Сиддхартх.
«Уж он-то хотел бы все провернуть побыстрее», – подумала она, криво улыбаясь на один бок.
Однажды
Они приехали на вершину какого-то холма. Елена не могла не заметить, какой красоты пейзажи открывались вокруг. Вдалеке виднелись верхушки гор, покрытые сверкающим на солнце снегом. Царила почти сказочная тишина. Вдалеке гнездились незнакомые ей птицы удивительной красоты. Елена не могла не любоваться их грациозным полетом над скалами: широко раскрытые крылья замерли в бесконечном полете, парении, время будто остановилось, подчиняя материю пространства зоркому глазу этих гордых хозяев гор.
Из состояния этой дремы наяву ее вывел грубый окрик Сиддхартха.
– Бери винтовку, я тебе говорю! Настраивай прицел. Твоя задача уложить их всех, сегодня у нас в казарме будет званый ужин.
Елена посмотрела на него, как на изверга.
– Я не буду, – тихо сказала она.
– Это приказ, дорогая. И тебе уже давно следовало бы понять, что мои приказы – это не приглашение к диалогу. О, Всевышний, и как только нас угораздило с ней связаться! Как ты будешь в живых людей стрелять? Ты провалишь нам все дело, клянусь богом! Твоя физическая подготовка просто смешна. Но прав был Говинда. Никто из наших солдат не обладает таким умом, как ты. Никто. В других наших делах никто не может сделать и десятой доли того, чего сумела добиться ты. Как обидно порой бывает. Иначе и духу твоего бы здесь не было.
Лицо Елены побелело, как мел. Ее волевой подбородок сжался и стал похож на персиковую косточку, а серые глаза сжались в две узкие, злые щелки. Она так сильно закусила нижнюю губу, что из нее тоненькой струйкой потекла кровь. Она установила винтовку и нажала на спуск.
Тем временем в Боснии и Герцеговине глаза в глаза другая жертва смотрела в глаза безжалостного, бездушного палача. Палача, не жалевшего ни больных, ни здоровых, ни семейных, ни одиноких. Он отрывисто прочел свою обвинительную речь. Через секунду раздался короткий выстрел.
***
– Ой! – вскрикнула она и даже присела от неожиданности.
– Что случилось, любовь моя?
– Что-то сегодня Эстебан разбушевался. Так сильно меня толкнул!
Анхель подошел и приобнял свою красавицу-жену. Положив руки ей на живот, он ощутил невероятный покой. Хотелось все бросить и просто стоять здесь, у окна.
– Может быть, вам остаться сегодня? А то вдруг наш красавец решит появиться на свет прямо посреди концерта?
– Ха-ха, вы все шутите! Я бы, на самом деле, с радостью осталась. Спину просто ломит от боли, да и ноги тоже не в лучшей форме, как видите. Но я не могу подвести вашего отца. Вы ведь не забыли, что сегодня – вручение премии? И вручает ее не кто иной, как ваш отец?
Забудешь тут – Анхель улыбнулся. – А может, нам выкинуть что-нибудь этакое? Может, после вручения мы им споем что-нибудь?
На щеках Амиры заиграли симпатичные ямочки.
– Вам мало, что вас и так злые языки прозвали «поющий король»? Матушка моя потешается надо мной, говорит, что свинья, простите, везде грязь найдет. Говорит, что я хотела стать гулящей трубадуршей, так не выгорело, и теперь я вышла замуж за принца, который поет. Хотя я лично просто без ума от ваших песен. И как вам удается сочетать в себе столько талантов? Но за это я вас и люблю так, наверное. С вами не соскучишься, это точно.
Анхель ласково поцеловал жену. Такое счастье было – находиться рядом с ней. И скоро их станет трое. Он еще до конца не понимал, не осознавал в полной мере, каково это – быть отцом. Но от этой мысли что-то наполняло его невероятной гордостью и любовью.
***
Небольшой самолет приближался к военному аэродрому Патонга.
– Теперь, сама. Сажать самолет будешь сама.
Она с тревогой в глазах поглядела на Сиддхартха.
– Сэр, я не могу сажать самолет сама. Я не привыкла еще к этой полосе. Вы прекрасно знаете, что она слишком коротка. Вдруг мы врежемся в гору?
– Это приказ, Елена. Пора бы уже привыкнуть. Если я что-то говорю тебе, ты просто берешь и делаешь. А теперь бери штурвал, бестолочь ты этакая! Иначе мы и правда сейчас разобьемся!
Елена нервно схватила штурвал. По спине тек холодный, противный, липкий пот. Пот тек с висков по щекам. Казалось, она вся провоняла потом, как бомж с помойки.
Господи, уже сто метров! Хотелось просто закрыть глаза и представить, что этого ничего нет. Но тогда они точно разобьются. А что, если ей не хватит полосы? Что если…если…
Боковой ветер упрямо пытался придать небольшому суденышку извилистый вектор.
Елену почти что трясло. Лишь Сиддхартх, сидящий рядом, был спокоен как удав. Похоже, его вообще ничто не могло вывести из равновесия.
– Тяни штурвал от себя чуть посильнее.
Похоже, ему действительно не о чем было поговорить.
– Господи, ну кто-нибудь скажет этой бестолковой, чтобы интерцепторы выпустила? Как ты собираешься подъемную силу гасить? Ударом в вон ту гору, что спереди? Кошмар какой-то.
Вскоре самолет жестко плюхнулся на взлетно-посадочную полосу военного аэродрома, да еще и подпрыгнул потом несколько раз, как раненый кузнечик.
Сиддхартх закатил глаза.
Когда самолет ушел на рулежку и окончательно остановился, майор, смотря куда-то вдаль, заявил: