Разбитое сердце королевы Марго
Шрифт:
Вряд ли Варвару это волновало.
– Яков меня действительно бил. С первого дня начал. Ему нравилось, когда я кричу… или умоляю… а я кричала и умоляла… потом приносил свои побрякушки… дешевку… турецкое золото, польское серебро. Кидал, мол, щедрый какой… а сам… за каждую копейку удушить готов был. Говорил, что я только и умею – тратить…
– Он думал, что полностью подмял Варвару, – вступила в разговор Настасья. – Поэтому и переписал на нее… многое… если бы пошла речь о разводе, ему пришлось бы доказывать, что это имущество – его. Всплыли бы кое-какие махинации с налогами. Нет, Яков не полез бы судиться.
– Предварительно отправив Вареньку на отдых?
– Он избил меня так, что я вся синяя была… и испугался, что заявлю… я пригрозила, что заявлю. Разведусь. Вот он и устроил мне поездку. Типа, щедрый… я бы все равно развелась. Только он себе мозги вышиб. Сам!
Саломея поверила.
Почти.
– Белая горячка приключилась с ним.
– Неужели? – в голосе Далматова скепсис. – Белая горячка, конечно, повод, но… знаете, незадолго до смерти Яков жаловался сыну на голоса. Тот, конечно, не поверил. У него с папочкой сложились непростые отношения. Я его понимаю. Он считал отца алкоголиком, что было верно. А голоса – галлюцинацией. И все бы ничего, но… перед смертью Олег звонил супруге. То, что она мне рассказала… снова галлюцинации. И снова голоса. Правда, Олег не пил, и значит, вряд ли сие была белая горячка. До самоубийства дело не дошло, а вот инфаркт приключился. И вот я подумал, а с чего бы такое совпадение? Препарат какой-нибудь? Вряд ли. Вы, Настасья, знали, что эти две смерти будут расследовать очень и очень пристрастно. Значит, что-то другое…
– Запись. – Саломея облизала пересохшие губы. Тени не позволяли ей говорить… тени не хотели, чтобы она уходила. – Запись… голуби на крыше… было такое…
Пальцы Далматова осторожно сжали руку.
Голуби остались в прошлом.
И дом, который обвинили в том, что он сводит с ума. В настоящем же была Настасья.
– Полагаю, свою подругу вы в известность не ставили. Варенька хорошая актриса, но, к сожалению, не особо умна. Поэтому могла вас невольно выдать.
– Насть, о чем он говорит? – настороженность.
И обида.
– О том, что ваша подруга сделала вас вдовой. Дважды.
– Варя, потом поговорим…
– Потом? – взвизгнула Варвара. – Значит, ты их убила… ты их и вправду убила…
– Не физически. – Далматов счел нужным уточнить. – Физически она их и пальцем не трогала. А вот довести до самоубийства… у вас ведь были ключи от квартиры? И вы подкинули в вещи какую-нибудь штучку… проигрыватель? Включение по записи. Зловещий шепоток, такой, который уговаривает расстаться с жизнью…
– Настя!
– Еще скажи, что ты о них сожалеешь. Яков получил то, чего заслуживал.
– А Олег?
– Он был старой сволочью, которая вышвырнула первую жену ради второй. Думаешь, он бы остановился? Где вторая, там и третья… и вообще он собирался влезть в кредиты. Совсем ума лишился со своим Центром… мы бы остались ни с чем! – Настасья развернулась.
Она явно нервничала.
Из-за тех убийств, в которых не было нужды? Или потому, что они всплыли, и теперь Настасье приходилось искать оправдания, потому что единственная ее подруга смотрела… нет, не с ужасом.
С печалью.
– Бедная. – Варвара взяла Настасью за руку. – Сколько ты натерпелась…
– Яков не позволил бы тебе уйти. Он был садистом. Нанял бы
– Конечно.
– Мило. – Далматов гладил руку Саломеи, и прикосновение его не позволяло вернуться к теням. – Ты как?
Он спросил шепотом, и Саломея шепотом же ответила:
– Нормально… почти… немного… они не отпустят нас?
Далматов не ответил. Да и зачем говорить, когда и так все понятно.
– Итак, Яков умер. Варенька получила наследство, но… его оказалось недостаточно? Или дело в том, что разбираться с наследством – долго, а денег хотелось быстрых. Немедленно. И поэтому вы согласились на отступные. Сумма была приличной. И в собственности Варвары появилась квартира… кстати, дорогая, на будущее, если оно у вас, конечно, наступит. Любой экономический след просчитывается. Поэтому бедной обездоленной сироткой я тебя никогда не считал… нет, конечно, квартиру Варенька переоформила на свою матушку, но… детская уловка.
– Не волнуйся, дорогая. – Настасья мазнула по сухим глазам. – Он все равно умрет.
– Итак, с двумя разобрались. А вот Олег… вам вновь не хватило денег? И решили подыскать еще одну жертву, чтобы, так сказать, наверняка?
– Нет. Я… уехала. Лечилась.
– Полагаю, безуспешно? Или деньги закончились?
Настасья не ответила и задумчиво посмотрела на пистолет в своей руке.
– Понял. – Далматов подобрался, и Саломея испугалась, что вот сейчас он решит героическим образом броситься на Настасью. Или еще какую глупость сотворит.
– Вы лечились, но в Израиле не прижились. Вернулись и обнаружили подругу замужем. Причем, полагаю, счастливо замужем. Это вас и задело, верно? Одно дело, когда у обеих не ладится, и совсем другое, страдать одной, глядя на чужую семью. А если бы в этой семье еще и ребенок появился? Этого вы бы точно не вынесли.
– Не слушай, Варя. Он тебе изменял. С Ольгой. Собирался вернуться к ней… и ты бы осталась ни с чем… ты ведь отдала ему все… чтобы открыл свой Центр… он этим Центром бредил…
– Противоречите. – Далматов повел плечами, и в обычном этом жесте было нечто такое, заставившее Саломею насторожиться. – Если собирался вернуться к жене, то зачем ему второй Центр? Нет, Варенька, твоей подружке просто претило твое личное счастье. Это бывает. Вот она и внушала, что тебе, что ему… накручивала… Настасья умеет накручивать… и чья это была идея с отдыхом? Ее? Что она сказала? Что ты, Варенька, давно не отдыхала? Что заработалась? Устала. Плохо выглядишь. И отдых тебе просто-напросто необходим. И ты согласилась. Уехала, а вернулась уже на похороны. Скажи, ты хоть немного по мужу горевала?
– Он того не стоил, – ответила Настасья. – Он использовал ее.
– Долгов наделал. – Варенька выпятила губенку, точно до сих пор обижалась на покойного мужа, допустившего этакую несправедливость. – И мою квартиру заложил!
– Сволочь какая… но откуда долги? Ах да… суд. Раздел имущества, который тоже обошелся в немалую сумму… потом, если и вправду решил открыть новый медцентр, то аренда здания, ремонт… разрешения…
– Он не имел права так поступать со мной! – Варвара топнула ножкой, выражая крайнюю степень возмущения. – Мне все пришлось продать, чтобы расплатиться…