Разбитый калейдоскоп
Шрифт:
В пятом классе, они сдали новую штангу в металлолом, которая была спрятана в складе с макулатурой. Пропажу в груде металлолома обнаружил преподаватель по физкультуре в этот же день. Их с Сашкой обвинили в подломе склада и воровстве школьного имущества. Обещали определить обоих в колонию, но на деле оказалось, что их просто попугали. Напомнили они о себе громко, когда наступил голодный 1963 год. Хлеб выдавали по карточкам в тот год. Поведение у Павла к тому времени улучшилось и родителей не так часто стали приглашать в школу. Когда у него, кто – то из знакомых спрашивал: «Как дела»? – он отвечал: «Скучно, но зато спокойно».
Хлебная нехватка прошивала недоеданием каждый дом. С голоду, конечно, не помирали, но нехватка мучных изделий ощущалась. Более сытно жилось, тем у кого в семье были родственники с больными желудками. Им выдавали дополнительно по четыре французских булки или сайки. У Павла в доме было вдвое больше булок, чем в других семьях, так, как у отца была язва и у старшего брата Николая гастрит.
Павел тогда тайком по утрам намазывал бутерброды с маслом, заворачивал их в газету Советская Россия, которую выписывал отец и носил в школу для своих одноклассников из детского дома Володи Смирнова и Альбины Мельниковой. Смирнов с благодарностью брал бутерброды, а Мельниковой он на переменах незаметно подкладывал в портфель, лежавший у неё в парте. И так продолжалось до тех пор, пока Смирнов не предложил свой бутерброд Альбине, завернутый в знакомую газету. Она сразу догадалась, кто ей оказывал хлебную добродетель, и вместо слов благодарности отругала Павла, как набедокурившего мальчишку. После этого он перестал подкармливать и Смирнова.
Осенью перед Октябрьскими праздниками по школе бросили клич. Кто принесёт в школу золы или помёту для удобрения земли, тому будут выдавать по буханке белого хлеба и по килограмму лимонных пряников. Павел знал, где находятся большие залежи этого добра. Он взял с собой Володю Смирнова и Ореха, где совместными усилиями очистили вначале у сарая Героя Советского Союза Сергея Мочалова закуток, набитый кроличьим помётом. И так сложились обстоятельства, что на приёмке удобрений стояла жена Героя, – учительница начальных классов, которая выдавала за каждый принесённый килограмм талоны, не позабыв при этом похвалить ребят за их пионерский вклад в развитии сельского хозяйства страны. В буфете ребята получили ароматные жёлтые пряники и буханке кукурузного хлеба. Тщательно очистив закуток героя войны, Павел повёл ребят на школьную котельную, где в бочках кочегары складировали золу. Словно шахтеры, изрядно припудренные золой, они довольные несли удобрения из своей родной школы в свою же школу.
Четыре ведра они сдали, заработали на пряники и массу лестных слов в свой адрес от приёмщицы Валентины Ивановны Мочаловой, а на пятом ведре их заметили председатель пионерской дружины Анюта Липовская и Васька Золотов, – внук известного революционера. Оба они учились в параллельном классе. Увидав мальчишек, поднявших чёрный смерч вокруг себя, ковырявшихся детским совком в школьных бочках, они поняли, что эта компания пытается добыть пряники нечестным путём. Они, не раздумывая, побежали, жаловаться в школу директору.
Ребята тем временем быстро отоварили свои талоны. Часть своих пряников Павел попросил Смирнова положить Мельниковой под подушку, а остальные решили раздать малышам детского дома, поручив выполнить эту работу Володе Смирнову. Вечером в этот день Павел поймал Ваську на улице и разбил ему в кровь нос и губы.
После праздников на школьной линейке за эту золу и избиение Золотова их выстроили перед строем всей школы в актовом зале. Линейкой руководили директор и завуч. Первым слово взял Вересов – завуч школы:
– Ребята, хочу вам сообщить, что вот эти три супчика, не явились на праздничную демонстрацию седьмого ноября, за что они получат неуд по поведению. Но не краше их поступок был шестого числа. Они решили нечестным, я бы сказал преступным путём, заработать себе на пряники, украв из школьной котельной четыре ведра золы.
– А что школа в заплатках теперь будет ходить за четыре килограмма пряников, – выкрикнул старшеклассник Стас Толчков.
– Не перебивай Толчков, – одёрнул его завуч, – у нас половина школы в латаной одежде ходит. Тарасов и Орехов уже можно сказать совершили школьный рецидив. Вы должны помнить все, когда они похитили новую штангу со склада и принесли её в металлолом. Шестого ноября, они повторили свой мерзкий поступок. И получили нечестным путём мучное довольствие, насытив свои животики лимонными пряниками, не подумав, что в нашей школе много детдомовских ребят и учеников из малообеспеченных семей.
– Золу, как и штангу, они принесли в родную школу, а не продали конголезскому народу, – вновь разнёсся басовитый голос Стаса. По строю пронёсся заливистый и продолжительный смех.
– Станислав, прекрати паясничать, – выкрикнула через строй его мать Галина Анатольевна, – учитель математики.
Завуч подошёл к строю, где стоял Стас и положив ему руку на плечо, предупредил: – Будешь паясничать, удалю с линейки.
А шум между тем в актовом зале не утихал. Вересов, поняв, что может сорваться важное школьное мероприятие, стал быстрым шагом обходить ряды и успокаивать всех.
– Они себе не взяли ни одного пряника, – неожиданно для всех громко сказала Мельникова.
Шум моментально затих.
– Они все пряники отдали в детский дом, – пояснила Альбина, выйдя из строя линейки.
– Видите, как они красиво поступили, а вы им трибунал решили учинить, – вновь вылез со своей критической ремаркой Стас. – Их премировать за это надо праздничным пирогом, – добавил он.
Тогда директор школы не вытерпел и вывел из зала Стаса, а Смирнова и Сашку поставил в общий строй линейки, оставив стоять Павла одного, словно приговорённого к голгофе. После этого завуч кашлянул в кулак, многозначительно обвёл взглядом линейку. Строй поутих. Он достал из газетного свёртка белый шарф Золотова, залитый кровью, и стал проносить его по рядам, показывая кровь.
– Видите, вот полюбуйтесь, – это результат хулиганской выходки Тарасова. Своему близкому товарищу он сделал кровопускание. Разве допустимо носить такому хулигану и драчуну почётное звание пионера Советского Союза. Вы думаете, отчего он голову в пол опустил? Думаете, пробрало его? Нет, дорогие мои, – он в это время раздумывает, какую бы очередную пакость сотворить.
И действительно в голове у Павла в это время был сплошной ералаш, одна мысль вытесняла другую. Он был зол на Анюту Липовскую и Золотова – мысленно планируя, как будет им мстить. Потом перешёл на директора школы и очкастого завуча, похожего на гестаповского офицера, только без формы. – Хотя в школе за глаза его все называли Берия.
Павел стоял посередине зала и кусал губы, чтобы от обиды не расплакаться и не опозорится перед всей школой. Его взрослый сосед Толик Бухара, который отслужил четыре года во флоте на Баренцевом море, всегда ему говорил, лучше кровь на губах, чем слёзы в глазах.
– Негодяй, маленький паскудник, – донеслось до Павла – мы за кого боролись? – За кого кровь проливали?
Это был прокуренный голос однорукого историка. Он дал волю своим эмоциям, вспомнив Павлу скворечник со штангой. Схватив единственной рукой за галстук Павла, он начал трясти его, как грушу, так, что пустой рукав, вылез из кармана пиджака начал описывать круговые движения вокруг историка.