Раздвоение ВВП:как Путин Медведева выбрал
Шрифт:
Минут за сорок до начала заседания я узнал, что вот-вот произойдет что-то страшное. За полчаса до заседания стало известно, что именно. В аппаратную ВГТРК, которая с некоторых пор функционирует в ситуационном центре в первом корпусе Кремля, принесли интересную кассету.
Надо заметить, что ситуационный центр был оборудован еще при первом президенте России Борисе Ельцине, но фактически не работал. Мало пользовался им и Владимир Путин – в основном для своих контактов с космосом, например, когда выходил на связь с Международной космической станцией. И вот недавно технике, которой напичкан ситуационный центр, нашли достойное применение. Теперь из новой аппаратной ВГТРК перегоняются оперативные сюжеты о быстротекущей кремлевской жизни.
На кассету коллеги с Первого канала записали заявление президента России Владимира Путина. В нем шла речь об отставке правительства. По появившейся у меня информации, заявление записывали именно в то время, которое в первый рабочий день недели отводится для заседаний кабинета министров. И это заседание не состоялось.
Между тем заседание по инновационной политике никто отменять не собирался. В Георгиевском зале Кремля уже собирались ученые. Я ждал членов кабинета министров. А разве вам не доставило бы удовольствие понаблюдать за реакцией людей, которым только что рассказали, что они уволены?
Первым в Георгиевский зал вошел министр образования Владимир Филиппов. Я попросил его прокомментировать случившееся. Ведь именно в эти минуты президент по телевидению делал свое заявление.
– А что я должен прокомментировать? – с интересом спросил министр образования.
– Вашу отставку.
– Да? – на лице господина Филиппова появилось выражение.
Трудно передать его имеющимися у меня в распоряжении словами. В этом выражении были и сочувственное внимание ко мне, и пытливость ума, и абсолютная готовность и подтвердить, и опровергнуть.
– А вы что имеете в виду? – продолжил министр.
– Заявление президента.
– И когда оно прозвучало?
Владимир Филиппов спрашивал уже с некоторым подчеркнутым безразличием, давая понять, что он, конечно, в курсе того, как что-то в этом роде давно готовилось, но просто не знал точную дату и время. Но тут его выдал его же собственный наводящий вопрос.
– По поводу всего правительства заявление? – спросил он.
Владимир Филиппов спрашивал почти утвердительно. Почти, но не совсем. Редко когда в своей жизни я встречал в человеческих глазах настолько неподдельный интерес. Нет, он ничего не знал. Ничего. Я коротко, своими словами пересказал ему заявление Владимира Путина. Так, я упомянул, что президент хочет сменить команду, потому что население страны вправе, по его словам, знать, с кем он собирается работать следующие четыре года.
– Правильно сказано, – одобрил Владимир Филиппов. – В самую точку. Именно команду. Дело в том, что мы и до этого работали в команде. И хочу заметить, что члены правительства—люди команды президента. Конечно!
– Тогда зачем же менять людей? Они и так команда.
– Нет, вы меня не так понимаете. Команда команде рознь.
– Может быть, команда председателя правительства и команда президента – это разные команды? Или, другими словами, Михаил Касьянов и Владимир Путин с какого-то времени – в разных командах?
– Что вы! – не дал мне договорить господин Филиппов. – Это вообще неразделимые понятия. Это одна команда.
Возможно, поняв, что запутал не только меня, а прежде всего запутался сам, министр образования поощрительно кивнул и отошел к телекамерам. Дальнейшее наблюдение за ним показало, что с каждой секундой он все лучше держит удар. Минут через десять ему почти полностью удалось избавиться от синдрома «команды». Он наконец перестал повторять это слово, а на мой вопрос, хотелось бы ему поработать в новой команде, вздрогнув, ответил, что не будет обсуждать эту тему.
В нескольких шагах от министра образования стоял президент Российского союза промышленников и предпринимателей господин Вольский. Он сказал, что позавчера (на самом деле три дня назад) встречался с председателем правительства. Это было на совете по предпринимательству при правительстве России.
– И ничто не предвещало…
Аркадий Вольский явно хотел продолжить «беды», но тут же раздумал. Вместо этого он вспомнил, что такое в истории России уже случалось.
– Степашин, помните, узнал о том, что он уже не премьер, из печати.
– То есть вы хотите сказать, что это стиль первого президента России? – сразу спросил его кто-то.
– Я ничего не хочу сказать, – обиделся господин Вольский. – Что же вы так сразу… Но хочу сказать я вам вот что. Слишком уж все неожиданно. Лично я ни в чем не уверен. Посмотрим.
Господин Вольский старался выглядеть человеком опытным во всех отношениях.
– Но ведь уже было заявление президента по телевидению, – напомнил я.
– Посмотрим, – повторил Аркадий Вольский. – Еще ничего не ясно. Я этого выступления не видел.
– И сколько вам нужно времени, чтобы посмотреть?
– Неделю где-то, – подумав, ответил господин Вольский. – Вон, смотрите, министры идут. Налетайте!
В Георгиевский зал действительно вошел министр по налогам и сборам Геннадий Букаев. Я налетел:
– Давно узнали?
– Да вот, – пожал он плечами. – Подходя к вам, и узнал.
– Готовы прокомментировать это решение?
– Я вообще-то к Госсовету готовился. Но могу. Очень своевременное решение.
– Как это? – удивленно спросил я.
Мне-то казалось, что это решение можно назвать каким угодно, но только не своевременным. Похоже, и господин Букаев почувствовал, что это перебор.
– Ну, может, и не столько своевременное, сколько правильное, – уточнил он.
Следом за ним шел министр здравоохранения господин Шевченко.
– Вы тоже только что узнали?
– Полчаса назад, – терпеливо улыбнулся министр.
– То есть чуть ли не раньше всех?
– Ну, это вряд ли.
– И какая у вас реакция?
– Очень хорошая, – оценил свою реакцию министр здравоохранения. – Правильное, нужное решение!