Разговоры запросто
Шрифт:
Корнелий. Ох, уж и постановление! Его бы не на меди записывать, а на вине.
Арнольд. И тут же пустили вкруговую громадную чашу, и каждый, в свой черед, осушал ее до дна и произносил нерушимый обет.
Корнелий. Странное благочестие!… Но всем ли довелось вернуться благополучно?
Арнольд. Всем, кроме троих. Один умер еще в день отбытия, поручивши нам поклониться за него Петру и Павлу. Другой скончался в Риме и велел передать поклон жене и детям. Третьего оставили во Флоренции — уже безнадежным. Я полагаю, он теперь на небесах.
Корнелий. Такой был благочестивый?
Арнольд. Что ты! Пустейший был человек.
Корнелий. Откуда же такое предположение?
Арнольд. А он доверху набил мешок самыми щедрыми индульгенциями.
Корнелий. Понятно. Но
Арнольд. Верно. Но он-то вполне надежно защищен грамотами.
Корнелий. А каким языком они писаны?
Арнольд. Римским.
Корнелий. Стало быть, опасаться нечего?
Арнольд. Нечего. Разве что натолкнется на гения, который не знает по-латыни. Тогда надо будет возвращаться в Рим и хлопотать о новой грамоте.
Корнелий. А там и мертвым продают буллы?
Арнольд. Сколько угодно!
Корнелий. Но пока я должен тебе внушить, чтобы ты не болтал лишнего: кругом полно доносчиков, точно в Корике [7] .
Арнольд. Да ведь я нисколько не против индульгенций, я только смеюсь над глупостью моего собутыльника, который всегда был пустозвон из пустозвонов, а все надежды на спасение души, как говорится, утвердил и возвел на листах пергамена, вместо того чтобы исправлять свои пороки… А когда можно насладиться удовольствием, которое ты упоминал?
7
Корик — портовый город в Киликии (области Малой Азии), которая в древности была пиратским гнездом. Про жителей этого города шла дурная слава, — будто они выспрашивали у путников и мореходов, куда и когда те намерены плыть, а потом доносили пиратам, которые делились с доносчиками добычей.
Корнелий. Как выпадет случай — устроим пирушку, созовем людей нашего круга и будем состязаться во лжи, да и чужих врак наслушаемся вдоволь.
Арнольд. Очень хорошо.
В поисках прихода
Памфаг. Либо в глазах у меня туман, либо я вижу Коклита, старого своего собутыльника.
Коклит. Нет, глаза тебя не обманывают: перед тобою закадычный твой друг. Никто уж и не чаял, что ты вернешься, — ведь столько лет тебя не было, и ни одна живая душа не знала, в каких ты краях. Откуда ж теперь? Скажи, сделай милость.
Памфаг. От антиподов.
Коклит. Скорее, по-моему, с Островов Блаженных.
Памфаг. Как приятно, что ты узнал друга. А я боялся, как бы мое возвращение не было похоже на возвращение Улисса [8] .
Коклит. А что с ним случилось, с этим Улиссом?
Памфаг. Жена и та его не узнала. Только собака, совсем уже старая, признала хозяина и вильнула хвостом.
Коклит. Сколько лет он пробыл в отсутствии?
Памфаг. Двадцать.
Коклит. А ты еще больше, и все-таки твое лицо сразу мне показалось знакомым. Но кто же это рассказывает про Улисса?
8
см. Гомер, «Одиссея», XVI сл.
Памфаг. Гомер.
Коклит. А-а, как про него говорят, отец всяческих вымыслов! А может, супруга тем временем приискала себе другого быка и потому как раз и не узнала своего Улисса?
Памфаг. Наоборот — чище ее на свете не было и нет! Просто Паллада прибавила Улиссу возраста, чтобы его не признали.
Коклит. Но в конце-то концов признали?
Памфаг. Да, по бугорку на пальце ноги [9] . Его заметила нянька, ветхая старуха, когда мыла гостю ноги.
Коклит. Подумать только, настоящая ламия [10] .
9
У Гомера — по шраму на колене; ошибку, несомненно, следует отнести не на счет Эразма, а на счет его простоватого героя.
10
Ламия — в греческой мифологии страшная старуха, которой пугали детей, некое подобие бабы-яги.
Памфаг. Я своим носом вполне доволен.
Коклит. Еще бы тебе быть недовольным таким орудием, годным на любую потребу!
Памфаг. На какую ж именно?
Коклит. Во-первых, гасить свечи, словно бы рогом [11] .
Памфаг. Дальше.
Коклит. Потом, если надо вычерпнуть влагу из глубокой впадины, он будет тебе наместо хобота.
Памфаг. Вот те раз!
Коклит. Если будут заняты руки, обопрешься на пего, как на посох.
Памфаг. И это всё?
Коклит. Нет. Раздуешь им жаровню, если не случится под рукою мехов.
11
Гасильником для свечей обычно служил полый рог.
Памфаг. Отлично рассказываешь. Еще что?
Коклит. Если солнце помешает писать, он послужит тебе зонтом.
Памфаг. Ха-ха-ха! Ты уж все выложил?
Коклит. В морском бою послужит багром. Памфаг. А в сухопутном?
Коклит. Щитом.
Памфаг. А еще?
Коклит. Придет нужда расколоть дерево — он будет клином.
Памфаг. Дельно.
Коклит. Ты станешь герольдом — он трубою, ты горнистом — он горном, ты землекопом — он заступом, ты жнецом — он серпом, ты мореходом — он якорем. На кухне он будет вилкою, за рыбною ловлею — крючком.
Памфаг. Однако мне повезло! Я и не знал, что ношу с собою такую снасть, годную на все случаи жизни.
Коклит. Какой же все-таки уголок земли тебя приютил?
Памфаг. Рим.
Коклит. У всех на глазах — и никто не знал, что ты жив! Как это могло случиться?
Памфаг. Именно у всех на глазах и пропадают порядочные люди, так что часто средь бела дня на битком набитой площади никого не увидишь [12] .
Коклит. Стало быть, ты возвращаешься к нам, нагруженный приходами?
12
Намек на известный анекдот о Диогене, который днем расхаживал по городу, держа в руках зажженный фонарь, и на вопрос, что он делает, отвечал: «Ищу человека».
Памфаг. Охотился-то я с усердием, но Делия [13] была не слишком милостива. А все оттого, что там большею частью рыбку ловят, как говорится, золотым крючком.
Коклит. Глупо.
Памфаг. И тем не менее кое у кого получалось прекрасно. Но, конечно, не у всех.
Коклит. Разве не явные глупцы те, кто золото променивает на свинец [14] ?
Памфаг. Ты не понимаешь, что в освященном свинце таятся золотые жилы.
Коклит. Так что же, ты вернулся к нам прежним Памфагом-Прожорою [15] ?
13
Делия — то есть Делосская — греческая богиня охоты Артемида, местом рождения которой считался остров Делос.
14
Имеются в виду свинцовые печати, которыми скреплялись папские грамоты.
15
«Памфаг» по-гречески «всеядный».