Шрифт:
Пролог
Глупости говорят, что в момент смерти перед глазами проносится вся жизнь. С уверенностью отвечаю, что ничего подобного я не испытывала, стоя на шаткой доске, слыша бурление и шипение под собой и задыхаясь от жара пропасти. А вот как чувствуют себя слепые я поняла сразу же, стоило только плотной повязке опуститься на глаза. Даже серые краски действительности померкли. Их место заняла чернота. Меня лишили зрения, а слух обострился до предела.
Ни единый звук не нарушал тишину, но я слышала ее отчетливо. Она звенела в ушах, отдавая гулом в голове. Все замерли в ожидании захватывающего шоу, но я
Нога скользнула по доске, по телу прошла судорога страха, которую я сразу же прогнала. Протяжный скрип прорезал тишину. Вот тут обостренный слух обманул меня. То ли застонала клетка с жертвой, то ли рассохшееся от жара дерево под моими ногами. Я перенесла центр тяжести и подтянула вторую ногу. Один шаг навстречу смерти сделан. Осталось еще каких-то пятнадцать-двадцать шагов, и на каком из них все закончится я не могла просчитать. Но и быстро сдаваться тоже не планировала. Хотите зрелищ? Вы их получите, только потом не жалуйтесь, что шоу затянулось.
Я вытянула руки в стороны, подражая эквилибристам в цирке, и сделала еще один маленький шаг. Тело резко повело, бок опалило жаром. Но мне удалось удержать равновесие. Подождала, пока перестанет качаться доска и скользнула дальше. Третий шаг, четвертый… Теперь я точно знала, что скрипит доска подо мной и с каждым шагом все протяжнее. Тринадцатый шаг стал роковым. И хоть я была готова к этому, но испытала секундный шок, когда нога провалилась в пустоту. Вот и все. Именно в этот момент в голове пронеслись мысли, но с такой калейдоскопической быстротой, что ни одну из них я не зафиксировала.
Глава 1
Я слышала, как ссорятся родители. Закрылись в комнате и орут друг на друга самозабвенно. Спрашивается, зачем было закрываться? Могли бы прийти сюда и пособачиться у меня на глазах. Все равно слышу каждое их слово. И так настроение паршивое, потому что в универе ничего не успеваю. Понятно, что сама виновата – вовремя все нужно было делать, а ни когда подошло время консультаций и защиты проектов. Я же весь семестр прогуляла, а в конце ноября опомнилась. Еще не хватало, чтобы на четвертом курсе меня отчислили.
Снова попыталась сосредоточиться на том, что читала, но вместо этого прислушалась к очередной едкой маминой реплике:
– Надоело жить в нищете! Я, как могу, пытаюсь отложить эти крохи, а ты и их все спускаешь.
Отец в долгу не оставался – орал что-то на тему, хорошенькая нищета, когда полки в холодильнике ломятся от припасов. Тут я с ним была согласна, продуктов в дом он тащил более чем достаточно. И опять же, в этом вопросе вставала на мамину сторону, что столько нам не нужно. У папы в этом плане был пунктик – колбасы он покупал несколько видов, всегда формировал запас тушенки, рыбных консервов, сгущенки… Ну куда столько? Наверное, это шло из детства, когда они с бабушкой жили впроголодь на ее зарплату учительницы. Но сейчас же и время другое. Не нужно создавать стратегический запас, в магазинах всего полно, были бы деньги. Кроме того, в нашей семье было заведено, что по магазинам ходит он. По началу мама нормально это воспринимала, а потом сопротивляться было поздно – отец ни в какую не хотел менять заведенный порядок. Считалось, что таким образом он избавляет ее от лишних забот, облегчает жизнь.
И дело было даже не в этом. Отец очень хорошо зарабатывал. Хватало бы на все, если бы несколько лет назад у него не появилась тайная болезнь. До поры тайная. Пристрастился он к рулетке – несколько раз в неделю мотался в казино. Частенько проигрывался там в пух и прах. Естественно, спускал все отложенные деньги, которые сам же и зарабатывал. Куда бы мама не прятала их, находил, словно чуйка у него какая-то была на этот счет. И как излечить его от этой пагубной страсти, мы с мамой ума не прилагали. Чего только не перепробовали – к психиатру записывали, к знахарке водили, пытались увещевать. Все бесполезно, в назначенный день он снова отправлялся в казино.
В общем, тут я с мамой тоже была солидарна. Постепенно только полный холодильник и характеризовал нас, как состоятельных людей. А на деле я уже давным-давно не могла покупать себе так часто, как хотелось бы, что-то из обновок. Плату за учебу вносили всегда с опозданием. Мама все чаще перехватывала денег у соседей или родственников до папиной зарплаты. И дома не скапливалось ничего на непредвиденные расходы.
Все чаще я подумывала бросить университет, но мама бы этого не пережила. Если у папы был пунктик по части еды, то у мамы это касалось учебы. Вбила себе в голову, что должна непременно дать дочери высшее образование и запрещала мне даже заговаривать на эту тему. А я откровенно не тянула. Даже не думала, поступая на архитектурный, что будет так тяжело. Я-то думала, что тут сплошное творчество, а на деле оказалось все совсем не так. Мало того, что чертить приходилось до одури, так еще и расчетов делать тоннами. Творчество, мать его! Одно название.
Слава Богу, вроде перестали кричать. Оставалось надеяться, что родители не поубивали друг друга. Не успела подумать, как услышала звук захлопываемой двери. Все ясно – отец ничего лучше не придумал, как снова отправиться в казино. Проклятая зависимость! Маму жалко…
Я вышла из комнаты и отправилась на ее поиски. Мама сидела на кухне, подперев голову и шмыгая носом.
– Не могу так больше, – посмотрела она на меня. – Может, нам развестись?
Она просила совета, а что я могла ответить? Конечно же, я не хотела, чтобы родители разводились, но и понимала, что дальше так продолжаться не может.
– Мам, решай сама, – опустилась я на соседний стул и обняла ее. – Ты же знаешь, что я всегда тебя поддержу.
Но и отца мне было жалко. Я его очень сильно любила, как и он меня. Понимала, что азарт – это болезнь, и ее нужно лечить. Но как, одному Богу известно.
С мамой мы засиделись на кухне допоздна. Распили бутылочку вина, поболтали за жизнь, как частенько делали. Я видела, как она оттаяла и снова с оптимизмом взглянула на жизнь. А что еще для меня может быть важнее? Естественно, ни какой-то там архитектурный проект.
Ночью меня разбудил отец.
– Алина, проснись, – тряс он меня за плечо.
– Пап, ты чего?
Я уселась в кровати и уставилась на него. В темноте не могла разобрать, как он выглядит, но вроде трезвый.
– Тебе нужно срочно уехать, – голос его звучал неестественно глухо, словно он изо всех сил старался говорить тихо, когда хотелось кричать во все горло.
– Куда? Зачем? – я не понимала ровным счетом ничего, как и проснуться до конца не могла.
– Поедешь к тете Лене, в Самару. А потом посмотрим…