Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 3

Афанасьев Семён

– Будет отдельное решение суда, - тщательно скрывая эмоции, отвечает финансист на вопрос шефа.
– Общественное обвинение принесет гласные извинения.

– Оу, - Томиясу на мгновение впечатляется новостью.
– Ух ты.
– Говорит он ещё через секунду, уже совсем другим тоном.
– Это же, считай, выигрыш на выборах?..

– Маркетологи и пиарщики должны будут прикинуть, как разыграть карту, - не торопится соглашаться Асада.
– Но да, в глазах

общества это - полная индульгенция. И орден за настойчивость попутно... Знаешь, так и в бога недолго поверить, - признается он совсем другим тоном, обнимая товарища за плечи и разворачивая его в сторону лестницы, ведущей вниз.

– Что? Поясни?
– Гэнки обычно понимает старого друга с полуслова.

Ватару явно успел уже что-то обдумать.

– Утреннее решение. Отказ от прибыли при застройке. Если бы не это...

Финансист не успевает договорить.

Грудь оябуна взрывается небольшим фонтанчиком. Через долю секунды то же самое происходит с его спиной.

Гэнки Томиясу, запнувшись одной ногой о другую, падает прямо на ступеньках здания суда.

– Снайпер!
– с неожиданной злостью кричит Асада в сторону полицейских, бегущих к ним от входа.
– Тварь, - добавляет он через полминуты, ненавидяще глядя в глаза представителю общественного обвинения.
– Ты за этим нас сюда выдернул?!
– Ватару кивает на товарища, изо рта которого надувается кровавый пузырь.

Других выстрелов не происходит. Скорая помощь прибывает очень быстро - и Томиясу начинают реанимировать прямо на ступеньках.

– Три минуты. Сейчас сердце запущу - и поедем в больницу, - уверенно заявляет через плечо один из врачей бригады.
– Кислород у нас с собой, не переживайте. Думаю, вытащим.

– Моё приложение говорит, что вы сами верите в свои слова примерно наполовину, - хмуро отзывается Ватару Асада, сидящий на ступеньках в пяти метрах от случившегося.

– Вам нужна помощь?
– полицейский, участвующий в охране здания суда, подходит к финансисту после того, как только что поговорил с представителем общественного обвинения.

– Отойдите. Не приближайтесь, - цедит якудза.
– До прибытия кого-то из девятого бюро я с места не сойду.

– А потом что?
– по инерции спрашивает офицер.

– А потом я в суде потребую ареста коррумпированного сотрудника прокуратуры, - Асада с ненавистью смотрит на того чиновника, который его сюда доставил пару часов назад.

– Я ни при чем!
– зло отзывается тот через плечо.

В

руках представителя общественного обвинения ломается сигарета, которую он планировал подкурить.

– И вообще, а почему ты так спокойно остался, не сбежал?!
– в сердцах продолжает обвинитель.

– А мы не бегаем в таких случаях, - пугающе спокойно отвечает Ватару, прикрывая глаза.
– Да и до ближайшего укрытия - больше трех секунд бегом. Если стреляли вон оттуда, - кивок в сторону отстоящего на несколько сотен метров небоскрёба, - то перенести прицел по фронту на соседнюю мишень секунда. Не было смысла бежать. Хотели бы - убили бы и так.

– А вы это всё в одно мгновение успели сообразить?!
– непонимающе хмурится стоящий рядом и всё слышащий полицейский.

– Я математик. Я очень быстро оперирую любыми цифрами. А на эти вопросы буду отвечать только девятому бюро.

***

– Батя, уйми свою суку сам? Либо давай поговорим с тобой, как мужики?
– Маса, не дав отцу даже разуться, перехватил того сразу в прихожей.

Глава 3

– Ты как отца встречаешь?!
– Ватару, усилием воли выбрасывая всё из головы, максимально сосредоточился на общении с ребёнком.

– Батя, вот давай без этих детских манипуляций, - поморщился пацан, доставая носком правой ноги домашние тапочки родителя из-под стойки.
– Давай без переноса фокуса? Я так тоже умею... В общем, нам надо поговорить, - Маса стоял, набычившись; и в его взгляде особого пиетета не было заметно.
– На, я твои тапочки нашёл.

– Вначале я помою руки и сяду за стол, - спокойно ответил Асада-старший, обходя подростка по дуге и направляясь в ванную комнату.
– Налью себе чаю. Потом буду готов разговаривать.

– На кухне будет твоя вторая, молодая, новая жена, - хохотнул сын.
– И я собираюсь с тобой договориться как раз о том, как бы надеть на неё намордник. Образно говоря... Ты уверен, что у меня получится с тобой прийти к компромиссу, когда она одним своим присутствием не даёт тебе сохранить лицо?

– Ты бы так думал о моём лице, когда...
– финансист осекся на полуслове.

Пацан последнее время тянулся изо всех сил. Что ни говори, за ум сын вроде как взялся.

– А промолчать на такой наглый наезд в собственном доме - тоже не вариант, - озадаченно пробормотал Ватару под нос сам себе.

– Хотел обесценить?!
– весело вцепился в последние слова приёмный отпрыск.
– Хотел снова перевернуть пирамидку?! На мою сторону?!