Разноцветная Венеция

Маслянисто блестела черная вода канала. Только плеск весла нарушал тишину ночного города.

Она ловко управляла узкой лодкой, стоя на корме и тихонько напевая.

Девушка в очередной раз налегла на весло, когда из темноты на нее упала черная тень. Тень промахнулась, слегка чиркнув ее по голове.

Одним точным движением девушка с веслом упала на дно лодки и затаилась."Что это было?" - пронеслось у нее в голове.

Лодка слегка покачивалась,

плескалась о борта вода. Все было спокойно, как если бы нападение ей померещилось.

Однако чутье говорило - лежи смирно, и она лежала.

Лодка медленно дрейфовала, пока не стукнулась носом о камень моста.

Девушка по-змеиному приподнялась, чтобы оттолкнуться, и тут тьма накрыла ее.

Тьма и тишина.

Через какое то время появились звуки.

Голоса. Двое.

– Что? Зачем ты притащил с собой гондольера?

– Мне нужно было подкрепиться. А кроме этих лодочников ночью у вас в городе никакого не сыскать.

– О, нет!

– Не стоит так нападать на нашего гостя. Он же не знает обычаев города, - раздался новый, тягучий голос.

"Как ядовитый мед", подумала она.

Резко откатившись в сторону от говоривших, девушка рывком подобрала под себя ноги и вскочила. Годами отточенные движения в этот раз почему-то получились неуклюжими и замедленными. Тело как будто налилось свинцом и не хотело слушаться.

Она застыла у стены, подняв сжатые кулаки, но не спеша доставать спрятанный на груди верный хлёст.

– Видите ли, исторически так сложилось, что лучшие наемные убийцы в славной Венеции выходят из, как вы выразились, лодочников, - как ни в чем ни бывало продолжил обладатель медоточивого тона, невысокий господин в золотом и красном.

– О, - отозвался ее похититель, одетый во все черное.
– Как я вам уже говорил, мне понадобится толковый помощник из местных.

Черный цвет был цветом простолюдинов. Просто черный цвет. Но узколицый был в глубоко черном. А это значит… Это значит…

Третий присутствующий, в белом и голубом, был знаком ей.

– Что же вы, господин Арит, допускаете противоправные действия на вверенной вам территории?

– Домма Ликен!
– Ахнул тот.

Девушка приложила левую руку к груди и склонила голову. Кто ж не знает Борзую Ликен? При этом она заметила на внутренней стороне своего запястья красный цветок кровоподтека.

– Выходит, женщина.
– Вновь заговорил облеченный властью золотой.
– Видите ли какое дело, домма Ликен. Завтра в благословенную Венецию приезжает августейшая семья из Австрии. Чтобы иметь возможность в дальнейшем влиять на политику этой воинственной страны, было решено похитить их ребенка. Для осуществления задуманного мы выписали из Парижа этого господина.
– Выписанный господин слегка поклонился.
– Но выяснилось, что он не может работать здесь во всей полноте своих возможностей.

– Да, - пожаловался наемник.
– Вода силы забирает.

– И вы решили сперва попрактиковаться на мне?
–

невинно поинтересовалась Ликен.

"О, Владетель Пучин и наместник его, Хозяин Каналов! Помогите мне выбраться живой из этой истории, и все мои жертвы в течении года будут принадлежать вам!" - мысленно воззвала она.

– Домма Ликен! Вам, как добросовестному гражданину, следует оказать городу всестороннюю поддержку.

– Ах, вот как? Похищение ребенка входит в обязанности добросовестного гражданина?

Узколицый уже с минуту не сводил с нее глаз. Девушка почувствовала, как по руке от кровоподтека начали расползаться противные мурашки.

– Безусловно. Первоначально было задумано проводить похищение по воздуху, но теперь мы склоняемся к мысли осуществить его на воде, используя ваши выдающиеся способности.

– Ваши предложения оскорбляют венецианку во мне, - ответила она и заорала на черного:

– Прекрати на меня пялиться, лежалый!

– Домм Заказчик, вы не объясните мне, что имела в виду любезная домма?
– не отводя взгляда, зловещим тоном вопросил тот.

Рука Ликен совершенно онемела до середины плеча и повисла мертвым грузом.

– В Венеции, дорогой Исполнитель, никуда не годного человека принято называть Рыбьим Кормом. Видимо, придуманный доммой гондольером неологизм должен был изящно подчеркнуть…

– О, в таком случае, будьте добры передать домме, что я вполне свежий.

– Свежие не летают, - буркнула девушка.

Ликен хорошо представляла, что ей нужно делать. Но достать хлёст - значит показать, что она - наемный убийца. Одна из лучших, надо сказать. По здравому размышлению, девушка решила, что, оставаясь в их представлении обычным гондольером, она имеет больше шансов на выживание.

– Хорошо! Хорошо!! Я согласна!!!
– закричала она, корчась от боли в руке.

– Мы рады слышать о вашей лояльности, - кивнул золотой.

Черный подошел ближе и злорадно прошептал:

– Ты - моя!

Позже сограждане рассказали Ликен о пропущенном ею церемониале приветствия августейшей четы.

Пятна плесени и осыпавшуюся штукатурку завесили гирляндами цветов и флагами.

На ажурные балкончики выгнали самых легких представителей среднего класса, каких смогли найти. Ибо почтенных буржуа, заполнивших тротуары, хрупкие сооружения попросту бы не выдержали.

Добрые венецианцы с приветственными криками осыпали путь подтянутого темноволосого императора Франса и светлейшей императрицы Сесиль розовыми лепестками.

Но больше всего восторгов досталось, конечно, топающему по красной с золотом дорожке златокудрому их сынишке трех лет от роду.

Нервно ворочая весло, заставляя лодку двигаться по кругу, Ликен уже несколько раз ловила себя на том, что напевает гимн города. Это было плохо. Что если потом кто вспомнит, как слышал ее голос неподалеку от палаццо, где разместилось австрийское посольство? Хотя, начнись погоня - и это будет уже не важно. Все услышат ее лебединую песню. После такого ее наверное переименуют в Оборзелую Ликен.