Разношерстная... моя
Шрифт:
Никогда прежде, отправляя племяша в поход, старшна не лез к нему обниматься. Да еще с таким пылом, будто видел его в последний раз. Дружинники снаряженной в поход полусотни Тайной управы недоуменно косились на сотника. Пытливо выискивали причины этакой тревожной непонятки. За стеной управы дожидалась другая полусотня – Государь отправил на подмогу своих засидевшихся без дела молодцов. Напрашивались и вовсе сотни две, да он не позволил. И теперь полсотни счастливых везунчиков нетерпеливо околачивались у ворот, даже не заходя на подворье дабы там не застрять.
–
Тот не отшутился привычно, и насмешник посерьезнел. Багрен поравнялся с его конем и потопал бок о бок, перефыркиваясь со старым знакомцем.
– Братибой, ухожу я, – взял быка за рога Таймир со всей серьезностью решившегося человека.
– Так вместе уходим, – не понял тот, но шутить и не думал: – Иль ты о чем другом?
– Совсем ухожу, – степенно пояснил Таймир. – Из Антании.
– Во как, – насторожился Братибой.
Некогда они вместе начинали свой путь дружинника. Едва лишь выросли из детских рубашонок да возымели право носить штаны. Помнится, вечно мутузили друг дружку, выясняя, кто из них круче. В семнадцать годков их дорожки разошлись – Хранивой прибрал племяша к рукам. Но и после стычки двух закадычных неприятелей бывали нередки. Однако теперь Братибой явно озаботился признанием Таймира, вовсе не желая расставаться с почитай уже родным недругом. Он чуток помолчал, а после уточнил:
– Службу оставляешь? Иль куда-то на границу напросился?
– Оставляю, – равнодушно признался Таймир.
– Не торопишься? – вконец разволновался Братибой. – Государю такое не по нраву придется.
– Потому и сбегаю тишком.
– Куда ж тишком, коль я знаю?
– Тебе положено знать, – усмехнулся Таймир. – Вернешься из похода, дядька будет тебя уламывать на мое место встать. Вот в походе ответ и обмыслишь.
– Почему меня? – озадаченно поинтересовался Братибой.
– У тебя на плечах башка, а не горшок пустой. Хранивой же дураков терпеть не может. А у вас в дружине дураки через одного.
– А у вас? – съязвил полусотник государевой дружины.
– И у нас, – примирительно признал Таймир. – Вот из всех дураков я тебя дядьке и присоветовал. На этом месте и впрямь мозгами шевелить приходится. Куда меня только не совали ради порядка в Антании. А тебя, может, еще дальше засунут.
– Ага! Иль еще глубже, – хмыкнул Братибой, покосившись на задницу Таймира.
– Или туда, – согласился тот. – Словом, служба затейливая да веселая. Ты подумай. Скажу, как на духу: мне бы с дядькой надежного человека оставить. А то ж изведусь вдали от дома.
– И чего тебя туда несет?
– Женюсь, – нарочито обреченно вздохнул Таймир.
– Да иди ты!
– Точно говорю.
– А чего ж где поближе не нашел? – также деланно посочувствовал Братибой.
– Нашел-то я прямо под носом. Да вот упустил. Теперь двину возвращать упущенное, – от души признался Таймир.
Братибой долго молчал, уразумев, что тот не шутит. А потом чуть завистливо буркнул:
– Уж ты-то найдешь.
И понукнул коня, обгоняя счастливца, дабы не любоваться на его довольную рожу.
Эпилог
Багрен нехотя заполз на взгорок и замер, не веря своим глазам. Каменистая пустошь, по которой он продирался второй день кряду, канула за спиной. А впереди выстилалась дивная долина, подпертая со всех сторон высоченными крутобокими холмами. Невысокая, но сочная трава так и просилась на зубок. Таймир, что вел его под уздцы, хмыкнул – ведал кровопийца, каково это благородному коню целый день без жратвы. На то, что и самому человеку пришлось потуже затянуть пояс, долгогривому было плевать. Чай не дитё малое – озаботится, чем себя прокормить. Он-то, поди, мешков на хребте не таскал. Пусть и таких жидких, да все одно какая-никакая тягота.
А человек вновь хмыкнул и начал спускаться вниз – из-под ног по склону покатились опостылевшие камни. Он твердо придерживал загоревшегося коня, дабы тот в спешке не оступился и не переломал ноги. Ручища, что твой капкан! На таком бугае и на самом ездить можно. Багрен обиженно сопел, жадно втягивая носом сладкие запахи. Впрочем, хозяин недолго испытывал его терпение. Как спустились со склона и добрались до широкого ручья, так он и взялся расседлывать торопыгу. Сам же присел на берегу и вскоре уже жевал черствелый ржаной хлеб, сыпанув на него соли. Багрен оторвался от травы, куда зарылся носом, и принюхался. Решительно двинул к хозяину, требовательно шлепая губами. Таймир достал из мешка второй кусок, посолил и честно поделился с другом.
Их мирную обедню нарушили, когда не ждали. Багрен уловил опасный запах и злобно зафыркал. Пытался, было, взбрыкнуть, да Таймир подскочил, поймал узду. Повис на шее коня, окоротив его испуг, достал меч, оглянулся. Огромная черная кошка медленно и величаво перетекла с высокого валуна на обширную облезлую кочку. Щурясь, повела глазами на сторону, ровно вовсе и не любопытствовала на путников, забравшихся в ее земли. Затем присела, все также отворачивая морду и поигрывая хвостом. Таймир прихватил скрутку аркана и потащил Багрена подальше в сторонку. Привязал его к невысокому корявому деревцу, ободряюще похлопал по шее и оставил пастись. А после направился к дикой кошке, что невесть каким побытом заблудилась с юга – где такие только и проживают – далеко на север. Шел спокойно, не торопясь, но и не удерживая шаг. Кошка вела его немигающими желтоватыми глазами, в которых Таймиру чудилась явная издевка.
А что? Да, он здорово волновался. Не из-за этого ее облика – больно надо. Его пугала лишь немилость, случись ей обидеться на него сверх ожидаемой меры. Правда, прежде за Ялькой такого не водилось. Но, кто знает, чего из нее, в конце концов, выросло? Девицы из тихих соплюшек порой такие получаются, что в пору за голову хвататься. А эта, к тому же, и породы далеко не простой. Кошка тотчас доказала его опасения, прижав уши к темечку и оскалившись во всю свою отменную пасть.
– Не балуй, – буркнул Таймир себе под нос.