Разновидности зла

Афанасьев Александр

Но она сама себе это выбрала. Хотя и без Регента тоже было нельзя.

— Что ты думаешь об обстановке в Афганистане?

— Это не такой простой вопрос.

— Господин адмирал, разве я когда-то задавала вам простые вопросы…

Ксения теперь начала кокетничать. У нее на каждую ситуацию существует свой набор ужимок и уловок, которые она применяет вполне обдуманно и хладнокровно. Она может обвинить в чем-то… для каждого у нее есть свои обвинения, она может напомнить о чем-то хорошем… если есть, о чем напоминать. Но что касается меня — со мной эти игры давно не проходили. Возможно, поэтому я до сих пор и был один… потому что со мной никакие игры не проходили. Если человек видит свою вторую половину насквозь, жить становится просто невозможно.

— Я не служил в Афганистане и не могу ответить на этот вопрос.

— А как насчет Персии?

Это же соседняя страна. И ты там очень многого добился за очень короткий срок.

— Видите ли, сударыня… сравнивать ситуацию в Персии и в Афганистане бессмысленно, потому что у них совершенно разные корни. Совершенно разная основа. В Персии мне удалось добиться ощутимых результатов за короткое время потому, что в этой стране люди привыкли жить в государстве. Государство, которое построил для своих подданных шахиншах Мохаммед, было не таким уж и плохим. Там производилось больше киловатт в час энергии на душу населения, чем где-либо в мире. Бензин стоил примерно в три раза дешевле, чем в нашей стране. Хлеб стоил дешевле вдвое… собственно говоря, это и стало одной из причин восстания крестьянства, они не могли конкурировать с дешевым, завозимым продовольствием, а шахиншаху было плевать на то, что думают феллахи, он на них не опирался. В стране работали заводы, порты, добывались полезные ископаемые. В городах в каждой семье был автомобиль. Практически не было уличной преступности… это неправда, что жестокость наказания не позволяет предотвратить преступление, неправда, по крайней мере для Востока. А то, что в стране пропадали люди, что каждый полицейский чиновник был маленьким шахиншахом, творившим беспредел от лица государства… что же, на Востоке жили и при худшем беспределе. Несколько столетий назад монголы стерли Багдад, тогда один из крупнейших городов мира, с лица земли, перебили всех его жителей. Когда мы пришли… мы просто установили другое государство и другие правила игры. Был шахиншах Мохаммед — стал шахиншах Николай. Если раньше полицейские могли схватить и убить тебя по подозрению в сопротивлении режиму, то сейчас — за исламский экстремизм. Мы установили новые правила игры и объявили о них людям. У нас появились сторонники, которые увидели, что мы искренни в своих попытках установить более справедливое правление, прекратить творившееся беззаконие, восстановить страну и дать персам место в нашей большой семье. У нас были противники, ты прекрасно знаешь, откуда они взялись и кто их финансировал. Но большая часть населения изначально не была ни за нас, ни против нас. Они смотрели и выбирали. Уже с первого месяца-двух мы сделали несколько правильных шагов, и люди стали воспринимать нас как новую власть, а не как безбожников и оккупантов. Мы построили новое государство — и люди согласились с этим.

Ксения нервно повела плечами, смотря на охранявший наш покой эсминец с Андреевским флагом.

— А в Афганистане разве не так? Там тоже был… король, пока у нас не хватило ума его убить. Господи… все больше убеждаюсь в том, что Николай был закоренелым идеалистом. Дай Господь, Павел не унаследует это…

С вами… С вами это исключено, сударыня. И я даже не знаю, хорошо это или плохо.

— В Афганистане все совсем не так. В отличие от шахиншаха Мохаммеда, афганский король даже не думал делать что-то для страны. Даже не думал устанавливать какие-то законы и требовать их жесткого выполнения. В сущности, его власть ограничивалась лишь несколькими провинциями, по странному стечению обстоятельств теми, где удобно выращивать опиумный мак, и лишь несколькими сферами жизни. Он не был королем в общепринятом смысле этого слова, он не был главой государства. Это была британская марионетка в политике и преступник международного класса во всем остальном. Он занимал престол только для того, чтобы его не заняли другие, англичане сохраняли его у власти только для того, чтобы создать зону хаоса и блокировать ею наш путь в Индию. Как минимум две трети территории Афганистана ему не подчинялось, там не было никакого государства, государственность там не выходила за пределы институтов родоплеменного строя. Британская армия вела постоянные контртеррористические операции, волей-неволей обучая афганцев противостоять сильному, технологически передовому противнику. Мы поставляли им оружие и инструкторов, чтобы британцы разбирались со своими проблемами, а не создавали проблемы для нас в Средней Азии. Там не было государства, понимаешь? Его никогда там не было в отличие от Персии. Теперь мы пришли и начали его строить. С нуля и в условиях жесточайшего противодействия. Таким образом, мы наступаем на хвост очень многим.

— Но разве люди не хотят жить в

цивилизованных условиях? — озадаченно спросила Ксения. Вопрос ее был просто замечательным — вопрос женщины, выросшей в столице передовой технократической империи мира, относящейся к высшей аристократии, к дворянству и привыкшей пользоваться всеми плодами технологического прогресса, какие только были.

Я молча достал коммуникатор, подключил его. Все-таки шагнул прогресс, шагнул — катаемся на катере, и прямо отсюда я могу узнать, что творится прямо сейчас на другом конце света…

— Что ты делаешь?

— Хочу показать тебе кое-что. Ты сразу многое поймешь.

Я зашел в хранилище снимков, британское. Файлы были проиндексированы для удобства, и я быстро нашел нужный…

— Если не боишься, можешь посмотреть…

Ксения свет Александровна смело взяла коммуникатор и… чуть не выбросила его за борт.

— Боже… что за мерзость. Это что, постановочный кадр?

— Нет. Это Кабул образца две тысячи двенадцатого года.

На снимке, который в свое время меня потряс, была изображена речка Кабул. Протекающая через город. Точнее, даже не речка, а речка и прилегающая к ней территория. Дело было летом, река сильно пересохла, обнажив часть своего русла. Кто-то поил осла, женщины стирали белье и набирали воду в кувшины. Судя по зданиям на заднем фоне, снимок был сделан в городской черте Кабула. Тут же на корточках сидел бородач в чалме и, простите… справлял свои естественные потребности. Прямо на виду у всех и никого не стесняясь.

— Сумасшествие…

— Нет, сударыня. Они так живут. Понимаете, если вас с детства не приучили посещать ретираду, а справлять свои потребности, где придется и на виду у всех, то потом приучить взрослого человека со своими устоявшимися привычками к ретираде непросто. Прежде всего, эту ретираду надобно построить, затратив для этого время и ресурсы. Подвести к ней воду, трубу и положить туалетную бумагу и освежитель воздуха. Затем каждый раз, как только возникает потребность, идти к этой ретираде. Не проще ли просто снять штаны и сесть, где придется?

Ксения помолчала, уясняя в голове ситуацию. Мне в свое время также было непросто понять это. Я это понял, но не принял. Просто правильное понимание ситуации — это тоже своего рода оружие, ничего нельзя изменить, если не понимаешь, что вообще происходит.

— Это… сложно принять.

— А это и не нужно принимать, Ксень. Но понимать — нужно. Мы идем по тяжелому, очень тяжелому пути. Пути, изобилующему кознями и неприятностями. Нас никто не похлопает по плечу, зато найдется немало желающих всадить нож в спину, как только мы отвернемся. Или выстрелить нам в лицо, как только мы на миг потеряем бдительность. Но наши предки, наши деды и прадеды прошли по этому пути, не жалуясь, не считая своих ран, не жалея ни себя, ни других. Вправе ли мы быть слабее их?

Ксения раздраженно фыркнула:

— Мужчины… Вам обязательно нужно быть такими правильными, да? Иногда мне кажется, что вы не понимаете, что говорите. Не осознаете последствий. Не считаете цену.

— Наш мир построен жесткими и правильными мужчинами. На них же он и держится, нравится это кому-то или нет.

— Возможно, и построен. Но не держится…

— Это не так…

Ксения моментально сменила тему.

— Ты начал писать мемуары? Не рановато ли, господин адмирал?

В этот момент лодку шатнуло на внезапно накатившей волне, начало разворачивать бортом, и я схватился за штурвал, кляня себя за неосмотрительность. Военный моряк, называется… так и перевернуться можно.

Узнала все-таки… болтунов полон дом. Даже злиться не стал — ничего другого и ожидать нельзя. Ксения из тех дам, которые упорно будут рыться в телефоне супруга, перечитывать все СМС, ища малейшие признаки измены, но в то же время жутко возмутятся, если вторая половина захочет ознакомиться с содержимым телефона супруги. Ксения не плохая, просто ее надо принимать такой, какая она есть — женщина с мужским характером, достойной Макиавелли хитростью и одержимая навязчивым желанием все и вся контролировать. Она родилась не мужчиной и теперь ненавидит за это мужчин.

— Сударыня, какое отношение это имеет к текущим делам?

— Мемуары обычно пишут те, кому больше ничего не остается делать. Вы готовы, сударь, выполнить поручение своей почти что Императрицы?

— Какое именно, сударыня?

— Ни армия, ни флот не справились с ситуацией в Афганистане, — заговорила Ксения с твердостью в голосе, которая, как я хорошо знал, скрывала смятение. — Павел еще совсем ребенок, он мыслит категориями дурацкого рыцарства. Я хочу разобраться с ситуацией в Афганистане до прекращения моего регентства.