Разные стихи

Григорьев Олег Евгеньевич

Время устало и встало. И ничего не стало. Солнце грело, грело… И перегорело. Залезло носатое на волосатое И стало усатое. — Ты боишься высоты? — Нет ни сколечко. А ты? — Не боюсь, коль высота Мне не выше живота. Окошко. Стол. Скамья. Костыль. Селедка. Хлеб. Стакан. Бутыль. С каждой секундой Я старше и старше Сам себя становлюсь. Ужасно смешно мне И весело страшно: Что скоро я остановлюсь. Клоков небрит и немыт. Его толкнули — он покатился. Его подняли — он стоит. Его окатили — не разозлился. Его посадили — он сидит. — Как вы думаете, где лучше тонуть? В пруду или в болоте? — Я думаю, что если тонуть, Так уж лучше в компоте. Хоть это и грустно, Но, по крайней мере, вкусно. Совершенно откровенно Тронул я ее колено. Тут же получил по роже, Честно и открыто тоже.

УГРО

Было раннее утро, А уже стучит УГРО. Мы сидим с ним рыло в рыло В это раннее утрило. — Не подпишешься?.. Ну что ж!.. Он схватил столовый нож. В это раненное утро Он решил вспороть мне нутро. Отбивался я как мог, Вдруг — звонОООк, звонОООк, звонок. С топорщившимся из кармана топорищем Вошел Сизов — старинный мой дружище. И как Раскольников несчастную старуху Инспектора УГРО он хвать обухом. Пугая кошек и собак Снесли мы труп в помойный бак. И вдруг из бака постепенно Растет как удочка антенна. Из-под картофельных очисток Пик-пик звучит светло и чисто так. И как то нежно… Даже жалко, Что вьехала тут самосвалка. Я бак захлопнул на замок, И в бункер загрузить помог. Теперь ни в утро, ни в утро Ко мне не ломитьсч УГРО. Нашел он, видимо, покой, Вдали, на свалке городской. После болезни все изменилось. Не шел я по городу, а летел; Когда-то давно уже это мне снилось Город, как лес качался и пел. Каждый дом, труба и окошко, Порт, стадион, туалет и вокзал, Мусорный бак, воробей или кошка, Пели свое, и я все понимал. Разом, все вместе, как ясное слово Было понятно уму моему Через день стал я вовсе здоровым И вновь никого не пойму. Как бумажный пароходик, Среди острых, страшных льдин, Грозно стиснутый народом, Я ловирую один. Залез на столб я смоляной Со страшным знаком смерти. Коснулся проволоки рукой, И — ничего… Поверьте!

ДОЖДЬ

Идет и думает дождь: — Вот этому надо за шиворот, Проберет его страшная дрожь, Посмотрим, как вывернется он навыворот. Идет и думает пешеход: — Какой ласковый, грустный дождик! Стал считать и потерял счет, Подсчитывая, сколько у дождика ножек. Сизов умер, Но ожил снова. Сизова скрутили, Сизова связали, Похоронили живого. Мясник Сизов, бычью тушу рубя, Повернулся как-то неловко, И захлопнул навек себя В холодильную установку. Почти через тысячу лет Оттаял мясник Сизов, Глядит — ничего кругом нет: Ни скота, ни людей, ни домов. Наложил на рельсину Тормозной башмак. Надо ехать поезду, А ему никак. Жил и с этой, и с этой, и с той, Вот и остался в квартире пустой. Пошел я на утопленицу К озеру смотреть. С такой бы вот утопленицей Вместе помереть. Мы разошлись и как прежде Спать я ложусь в одежде.

КУЗЕЧИК

Зажав кузнечика в руке, Сидит ребенок на горшке. — Нельзя живое истязать! — Я пальцы стал ему ломать. — Нельзя кузнечиков душить! — Я руки стал ему крутить. На волю выскочил кузнечик, Заплакал горько человечек. Курили с Колей анашу, Сидели на паркете, Он вешал на уши лапшу, А я ему — спагетти. Как у крупной птицы Отрастил я крылья. У соседей лица Вытянулись в рылья. Как проходняк квартира, Но не иду я ко дну. Один на один с миром Честно веду войну. Злые дети со счастливыми рожами По плечам моим и коленям лазали. Дети ели большие пирожные И кремом меня нарочно мазали. Схватили за ногу правую Меня и бросили в квас К лягушкам, которые плавали В квасе способом брасс. На нос уселась стрекоза, И смотрит, выпучив глаза. Через ее фасетки Я для нее как в клетке. Я дверь в коридор отворил Послушать, что говорят на кухне. Сосед соседке шепотом говорил — Ты пачку соли ему в кастрюлю бухни. Не свались в колодец, Ольга, Если прыгнешь в воду ты, Потеряешь в весе столько, Сколько вытеснишь воды. В окне стоит человечек И от боли корчит рожу. А может за ним другой человечек Снимает с этого кожу? Первую получку справили, Наставнику синяков наставили, Под станком кукарекать заставили, А потом под фрезу приставили.