Разочарованный странник
Шрифт:
Когда я уже стояла на ступеньках автобуса, а он махал мне вслед, я подумала, что всё происходит как-то совершенно нереально и по-идиотски. Я совсем иначе представляла свой отъезд из Питера! Мне виделись мои лучшие друзья, с цветами и памятными дарами; и все плачут, обнимают меня, говорят прощальные речи, клянутся в вечной дружбе, обещают писать письма. А тут — полная ерунда, парень этот зачем-то…
Мы ехали по летним дорогам, залитым солнцем; было очень скучно и одновременно тревожно, и нервно, и душно, и я устала сидеть в кресле, и пассажиры надоели. Долго стояли в тэкс-фри, всем вдруг понадобилось зачем-то купить синтетические подушки и сигареты. Мы проезжали поля, на которых паслись толстые чёрно-белые коровы. Маленькие домики, выкрашенные красной краской. Пустынные автозаправочные
До Турку доехали только два человека. Нас высадили у парома «Викинг Лайн», и автобус ушёл. Я подхватила свои пожитки, они не были тяжёлыми, и стала думать, как попасть на паром. Вокруг — ни души. Неужели никому никуда не надо ехать? Толкотня в питерском метро теперь казалась совершенно абсурдной, а пустота на паромном терминале в Турку, в свою очередь, какой-то нереальной и даже настораживающей. Уж не перепутала ли я остановку?
На борту было так же пусто, я вышла на палубу, облокотилась о поручни, посмотрела на пристань, и паром начал медленно отчаливать. Дул свежий ветерок, которого в Питере в тот день не было, кричали чайки, солнце садилось в воду, мимо плыли берега, поросшие кудрявым лесом. На душе у меня вдруг стало удивительно хорошо! Всё во мне пело и летело вверх. Я уезжала из Питера навсегда, на встречу с новой жизнью, новыми друзьями и новыми мужчинами. Рядом не будет никого, кто станет полоскать мне мозги, диктовать, как надо жить. Я выучу новый язык, я буду иначе одеваться, я привыкну к другой пище, я стану совсем другой! Всю поездку я простояла на открытом воздухе, глядя на волны и улыбаясь. Мы плыли четыре часа, и путешествие совсем не показалось мне долгим!
В столицу Аландских островов город Мариехамн мы прибыли ночью, было уже темно. Я не спала целые сутки, но усталости не чувствовала. Меня встречал Йон, знакомый моего отдалённого знакомого Микаэла. Сам Микаэл был в отпуске и разрешил мне пожить несколько недель у него дома. Вот они — мои будущие друзья!
Йон довёз меня до дома, открыл дверь, оставил ключ и уехал. Большая чужая квартира, гулкая и пустая. Пахло совсем не так, как я привыкла. В питерских квартирах витает аромат еды, а это жильё пахло, скорее, мастикой для натирки полов. Огромный рыжий кот выскочил из-за угла и потёрся о мои ноги. Всё незнакомое. Всё какое-то не такое, но в этом же и есть весь интерес!
Я бросила сумки на пол, прошла босиком по половикам на кухню, открыла окно и выглянула наружу. Стояла чёрная-пречёрная ночь. Дом был окружён соснами и скалами, в небе горели крупные белые звёзды, их было так много! Не видно ни одного огонька, не светятся окна, не горят фонари. Не слышно ни единого городского звука. Только ветер шумит в соснах и плещется море. Ветер был прохладный и сырой, пахло пляжем: прибрежным песком, морскими водорослями, мокрой сосновой корой. Всего лишь двадцать четыре часа назад я точно так же стояла у раскрытого окна и вглядывалась в ночь. А кажется, будто это было ужасно давно, в другой жизни. Я вдохнула полной грудью и закрыла глаза. Всё, я приехала, я здесь! Оланд, встречай меня!
Впереди меня ждала полная неизвестность: не было жилья, работы, знакомых, и не было денег! Всё ещё только начиналось. Но я не боялась, я даже и не думала о проблемах. Знаете, что я сделала сразу по приезде? Влезла с ногами на большую кровать и начала прыгать и хохотать от восторга! Здорово, до чего же всё здорово! Как всё удачно складывается и какая я молодец! Самая смелая, самая находчивая, самая дерзкая и, наверное, самая красивая на этом острове!
Я, тогдашняя, кажусь себе такой маленькой, такой романтичной и такой хорошей. Я себе тогда очень нравлюсь!
Август 2002 года
Первый рабочий день
Было всего пять утра, а я уже вышла из дому. Тёплое нежное утро, буйная зелень, роса на листьях. Асфальт не успел остыть за ночь. От моря поднимался туман, вставало солнце, всё вокруг купалось в бело-розовом свете. Садики вокруг домов пестрели цветами, крупные георгины свешивались из-за низких заборчиков. Я села на велосипед и поехала на работу.
Сегодня мой первый рабочий день. Смена начинается в шесть. Мне было очень трудно встать, но за свой подвиг я была вознаграждена сполна! Какой восторг, какое наслаждение ехать под горку по пустынным широким улицам, мимо цветов и клумб, через парк, под ветками разлапистых сосен, мимо их стройных стволов медового цвета, по песчаным дорожкам, по спящему чистенькому городку! Какой прозрачный воздух, и птицы выводят свои трели. Кругом разноцветные домики: нежно-абрикосовые, нежно-голубые, нежно-жёлтые. На крышах играют первые лучи солнца. В садах — розовые яблоки на ветках. Праздник цвета, запах свежести, торжество жизни в каждом мгновении!
Я нашла работу через неделю после приезда. Это произошло совершенно случайно. Я не очень хорошо себе представляла, как именно стану действовать, у меня на этот счёт не было чёткого плана. Я зашла в несколько юридических контор, но там со мной даже никто не захотел разговаривать. Один из посетителей конторы заявил, что чем отрывать занятых людей от дела, лучше бы я шла устраиваться на завод. В справочнике «Жёлтые страницы» я обнаружила два завода, расположенных недалеко от города, до которых я могла доехать на велосипеде. Один завод производил картофельные чипсы, а другой — рыбные полуфабрикаты.
На чипсовый завод меня не взяли, потому что я маленького роста, а полки у них высокие. Какая глупость, высокие полки! Я могу табуреточку подставить. На рыбном заводе мне повезло больше. Там требовались сезонные рабочие, и меня сразу приняли, не спросив даже, что я умею делать. Мы подписали бумага, и вот сегодня — мой первый рабочий день!
Я миновала центр и выехала из города. Дорога шла по берегу моря. Солнце уже совсем встало и теперь заливало малиновым светом пляж, лодки и красные дощатые сараи. Вдоль пляжа тянулась клумба, усаженная огромными розами, тяжёлые соцветия блестели от утренней росы. Я остановилась и слезла с велосипеда, чтобы полюбоваться на всё это. Боже мой, не могу поверить своим глазам! Морской залив на восходе солнца, белые розы отражаются в зеркальной воде. Вода такая чистая, видно каждый камушек! Неужели это на самом деле происходит со мной? А ведь ещё пару недель назад я сидела, скрючившись, в душном офисе, и в окне был виден только угол питерского двора-колодца! Неужели кто-то ещё продолжает пылиться в конторе, когда на свете есть такая неописуемая красота?!
На работу я приехала вовремя. Начальник встретил меня у дверей, проводил наверх, лично показал, где находится раздевалка, и поручил заботам Гуниллы, нашей husmor — «домохозяйки», или «завхоза», если говорить по-русски. Она работала на кухне: ставила посуду в посудомоечную машину, пихала комбинезоны в стиральную машину и вообще управлялась со всякими другими машинами. Гунилла выдала мне стопку белых комбинезонов, шапочек и носков, а также две пары жёлтых резиновых сапог.
Я переоделась и стала похожа на телепузика. За мной пришёл очень симпатичный финн непомерного роста, сказал, что он наш прораб и его зовут Лассе. Мы с Лассе спустились в цех.
Мне показалось, что я присутствую на съёмках фильма ужасов. Огромное помещение было целиком занято какими-то монструозными машинами и механизмами, всё это двигалось, грохотало, скрежетало, выпускало пар. По конвейерам в разные стороны бежали рыбные фрикадельки. По полу беспрестанно лилась вода, смывая то, что по какой-то причине падало с разделочных столов. Туда-сюда бегали телепузики в шапочках, ездили автокары, перемещались платформы с грудами коробок. Цеха отличались друг от друга. В одном помещении чистили и потрошили свежую рыбу, и запах там стоял невыносимо отвратительный. В другом жарили фрикадельки, там пахло очень вкусно. В третьем была коптильня. Рыбу укладывали на длинные противни, посыпали специями и задвигали в огромнейшие дымные печи. В четвёртом копчёную рыбу резали на тонкие пластинки и укладывали в вакуумные упаковки. А в пятом цеху мариновали селёдку и фасовали её, заливая маринадом, в стеклянные банки.