Разочарованный
Шрифт:
– Возможно, молодой человек, – кивнул Михеев, – возможно. Но в таком случае, хотелось бы видеть документы, подтверждающие ваши слова. Вы свои расходы можете подтвердить документально?
– Нет, не могу, – признался Журбин, – все документы были в моем кабинете и сгорели во время пожара.
– Что и следовало ожидать, – фыркнул Гуревич.
Журбин проигнорировал его и продолжил:
– Но была смета, и я утверждал ее Ольги Вадимовны.
– Вот только не надо меня вмешивать в ваши дела, – Никитина покраснела от возмущения, – я была уверена, что это предварительные расчеты, с которыми вы хотите пойти к Николаю Анатольевичу. Все что я могла сделать,
Ошеломленный Журбин не знал, что возразить. Доказать, что Никитина лжет он не мог, еще хуже было то, что он не мог доказать, что сам говорит правду.
– Но ведь все видели, что крышу чинили, – растерянно пробормотал он, обращаясь к Герасимову.
– Все видели, что какие-то работы велись, – возразил Василий Петрович, – но в каких объемах, этого не может сказать никто, а теперь, после пожара, это даже невозможно установить комиссионно. Все очень печально, молодой человек. Мне кажется, все гораздо хуже, чем вы себе это представляете.
– Так может быть вы мне это разъясните? – потребовал Игорь.
– А я сейчас разъясню, – подался вперед Гуревич, – я сейчас все тебе разъясню. Шеф по всей этой истории настроен очень негативно. Подтверждающих документов у тебя никаких нет. Факт присвоения денег налицо. Это статья, дружок. Ты понимаешь?
– Какая статья? – вскинулся Игорь.
– Сто пятьдесят девятая, – отчеканил Гуревич, – мошенничество, да к тому же в особо крупных размерах. Лет пять вполне можешь схлопотать, дружок.
– Я тебе не дружок.
Журбин медленно поднялся, сжимая кулаки. Гуревич тоже вскочил на ноги. Он был тяжелее Игоря килограммов на десять и явно был не прочь немного размяться.
– Господа, – вклинилась между ними Никитина, – пожалуйста без крайностей. Все поговорили, высказали друг другу свою точку зрения. Давайте сейчас все разойдемся, а через пару дней, если Игорю Ивановичу будет что сказать, мы продолжим наше общение.
– Замечательное предложение, Олечка, – промурлыкал Василий Петрович, – чтобы мы мужчины без женщин делали? Уже бы давно все перебили друг друга.
Он повернулся к Игорю.
– Всего доброго, молодой человек. Но Ольга права, за ближайшие дни вам надо как-то обосновать свои действия. А иначе, – он щелкнул пальцами, – иначе эти разбирательства будут проходить уже в других кабинетах и, как сказал Герман, последствия могут быть для вас очень печальны. Так что до встречи, молодой человек.
Руку Игорю он протягивать не стал, ограничившись лишь кивком. Журбин кивнул в ответ и быстро вышел из кабинета. Когда он вернулся домой, то сразу почувствовал запах жареной картошки с грибами. Татьяна чем-то гремела на кухне и не слышала, как он отпирал дверь. Игорь прошел в ванную комнату вымыл руки и сполоснул лицо холодной водой. Перед тем как насухо вытереться полотенцем, он некоторое время смотрел на свое отражение в зеркале. Говорят, что переживания отражаются на лице человека, но Игорь не заметил каких-либо изменений в своей внешности. Обычный сорокалетний мужчина. Немного уставший, немного полысевший, с начинающими седеть висками. Но если стричься покороче, то седина не будет бросаться в глаза. Да и мешков под глазами нет. Игорь удовлетворенно коснулся рукой своей щеки и неожиданно для себя самого негромко пропел:
– Ты добычи не дождешься, черный ворон я не твой,
После чего снял с крючка полотенце и тщательно вытер лицо и руки.
Как оказалось, к картошке прилагалось еще и запеченное мясо, запах которого раскатился по всему дому, как только Татьяна приоткрыла духовку. К аромату самой свинины примешивались еще и запахи приправ, которые щекотали нос и пробуждали и без того почти не спавший аппетит.
– У меня не жена, у меня чудо-женщина, – воскликнул Игорь, обнимая Татьяну.
Та прижалась к мужу.
– Ты как раз вовремя. Мы уже по тебе соскучились.
Игорь погладил выпирающий из тонкого свитера животик, а затем наклонился и поцеловал его.
– Папка тоже по вам скучал. Кормите скорее своего папку, а то он вас самих сейчас съест.
Татьяна рассмеялась и повернувшись к плите, начала раскладывать ужин по тарелкам. Журбин открыл холодильник и достал из него начатую бутылку водки. Татьяна бросила на него недовольный взгляд.
– Ты не слишком зачастил? Нам нужен папка нормальный.
– Я чуть-чуть, – Журбин виновато улыбнулся, – устал с дороги. Буквально пару рюмочек.
– Ну хорошо, – согласилась Татьяна, – только пару, а то, если ты больше пьешь, то пахнет сильно. Ночью в спальне дышать нечем. А нам нужен кислород, – она улыбаясь провела рукой по животу, – как кстати твоя поездка, все нормально?
– Да вроде бы, – не стал вдаваться в подробности Игорь, – поговорили, пошумели, разошлись.
– Все будет хорошо, верно? – жена поцеловала его в губы.
– Может не так хорошо, как раньше, но то что хорошо, это непременно, – уверенно ответил он.
Через два дня Журбин позвонил Герасимову и сообщил, что у него нет никаких новых документов, подтверждающих расходование полученных от Михеева двенадцати миллионов. С той же интонацией, что и во время недавней встречи Василий Петрович произнес, немного растягивая слова:
– Печально, молодой человек, очень печально. Я думаю, что Николай Анатольевич отреагирует очень жестко. Прощайте, Игорь.
Игоря несколько покоробило от сказанного напоследок «прощайте».
– Прощайте и вы, Василий Петрович, – выкрикнул он, хотя отключившийся Герасимов уже не мог его слышать.
Спустя три дня, которые прошли абсолютно спокойно наступил день, которого Журбин ждал каждый год, несмотря на то, что уже давно был взрослым. Наступило тридцать первое декабря. Елка была заблаговременно, хоть и незаконно срублена Игорем в соседнем лесочке, продукты к новогоднему столу он тоже купил заранее. Так что можно было не суетиться. Суетиться в принципе повода в любом случае не было. Впервые за несколько лет Игорь и Татьяна встречали новый год вдвоем. Родители Игоря умерли один за другим еще несколько лет назад, а родители Тани, проработавшие много лет на Севере, перебрались в Краснодарский край, чтобы встречать старость в тепле. Так что родственников поблизости у них не было, а друзья семьи, которые в основном были друзьями Игоря, куда-то незаметно исчезли, перестав о себе напоминать. В один из дней, глядя на уже давно молчащий мобильник, Журбин взял его в руки и открыл телефонную книжку. В ней было несколько сотен номеров. Он пробежался по списку. Из этих сотен от силы было два-три человека, кому он сейчас сам хотел бы позвонить, и судя по молчанию телефона, не было никого, кто хотел бы позвонить ему. Все это были не его друзья и знакомые. Это были друзья директора крупнейшей фабрики города, которым он больше не являлся. Не зная зачем, Игорь позвонил Шишанову, который ухитрился не попасть в немилость и остался работать на фабрике. После второго длинного гудка неожиданно последовали короткие. Вызываемый абонент вызов отклонил.