Разорванное лицо
Шрифт:
«…Мне очень хотелось, чтобы мама легла со мной, и она мне это пообещала. Весь вечер мамочка мне шила пижаму и собирала в больничку. В приемном пункте мама меня переодела, но тут пришла врач, взяла меня за руку и повела по коридору. Я не ожидала такого оборота, но ясно видела, что мама за мной не идет! Я истошно закричала: «МАМААААААА!!!!!!!!!». Все время, оборачиваясь назад, я видела мамин силуэт. Она стояла и смотрела на меня, а я ждала, что сейчас она побежит ко мне. (А она смотрела на меня и плакала). Я не могла понять, почему она не пошла со мной??? Уже позже она мне объяснила, что ее не отпустили с работы. Возможно, и так! Но в больнице я видела, что многие дети лежали с матерями.
Меня положили в палату, где лежало человек двенадцать – взрослые и дети. Первый день я молча смотрела в потолок. Пришла врач и запретила мне сутки есть и пить. А родители мне передали
Никогда не обещайте детям того, чего выполнить не сможете. Ваш обман равносилен предательству и по возможности, никогда не оставляйте маленьких детей в больницах одних.
«Обещайте ребенку только то, что вы на самом деле можете выполнить. Иначе он перестанет вам верить. Поэтому, сначала, какими бы благими ни были ваши намерения, оцените реально свои возможности и, лишь убедившись, что выполнить обещанное в ваших силах, – обещайте. Будь правдив даже по отношению к дитяти: исполняй обещание, иначе приучишь его ко лжи.»
Но все бы ничего. Это можно было пережить. Но в моей детсадовской жизни было несколько очень стрессовых историй, которые разорвали мое сердечко. Истории, о которых до сих пор не знают мои близкие. Мне было стыдно рассказать, потому что я была ХОРОШЕЙ девочкой. И я ДОЛЖНА была ею быть. Да простят мне мои родные, но сейчас я должна об этом рассказать, чтобы еще раз напомнить родителям, как важно обращать внимание на свое чудо.
«…Я только что вернулась в детский сад с больницы. Наступил сонный час. Кровати детей стояли парами вместе, и я была по соседству с девочкой. Мы лежали и разговаривали, и тут она мне предложила „игру“: „А давай мы с тобой спрячемся под одеяла и будем трогать друг друга, как это делают взрослые?“ Я не знала, как это делают взрослые. Ведь в то время мы не были так проинформированы, как нынешнее поколение. Я могла смутно догадываться, что же это могли делать взрослые. Но четко понимала, что можно взрослым-детям нельзя. Заподозрив нечто нехорошее, я начала отказываться. На что моя соседка стала мне угрожать и главным аргументом для меня явилась угроза ударить в живот, где еще не зажил шов. Я согласилась. Весь сонный час она трогала меня везде, а потом заставила и меня ее трогать. Когда закончился этот кошмар, запах ее тела целый день стоял у меня в носу, и меня дико тошнило. Дома я ничего не сказала. Потому что я ДОЛЖНА была быть хорошей девочкой. А это был нехороший поступок. Чувство вины и грязи не отпускало меня долго. Это продолжалось несколько раз, но потом как-то сошло на нет. По-моему, она заболела и перестала ходить в садик. А потом мы об этом „забыли“. Так в моей жизни произошло первое сексуальное насилие».
И вторая история.
Мои родители уехали в отпуск, и нас с сестрой оставили жить у бабушки. Меня перевели в новый садик на лето в группу, где дети были старше на год. В первый день я нашла себе подругу, и все было замечательно. Но вот незадача, у меня на руках были бородавки. Она это заметила и задала наивный детский вопрос: «Ты что, лягушку трогала?» «Конечно, нет, сама не знаю, откуда они,» – ответила я. На следующий день эта девочка уже не дружила со мной, а обсуждала меня с другой одногруппницей, они смотрели на меня и смеялись. Куда бы я ни шла, они ходили за мной и дразнили, что я трогала лягушку. Со мной перестала общаться вся группа. В группе были два явных лидера, девочки, перед которыми прогибались все дети. Однажды нас вывели гулять. Все играли в очень интересную игру – эти две девочки были королевами, и вокруг все бегали и исполняли различные роли. Мне предложили роль служанки. А мне так хотелось поиграть, и я с радостью согласилась. Минут через 5 мне стала понятна суть этой игры. Такого унижения я никогда не чувствовала, меня все стебали. В итоге я перестала с ними играть, и два месяца со мной никто в этой группе не говорил и не играл. Когда приехали родители, я рыдала от счастья. Но они нас оставили еще на две недели, потому что делали ремонт. Я ничего не рассказала. Было очень стыдно в этом признаться.
Объясните своим детям: что бы ни случилось, не надо бояться рассказывать. Важно быть другом и доверять друг другу. Все мы люди и все мы совершаем ошибки. Главное, не бояться в этом признаться. Пусть малыш знает, что его не осудят в семье. Поймут, успокоят, заступятся…
Ну, и последнее о детском саде. Мои родители ни разу не ходили на утренник. Даже на выпускной не пришли – переезжали в новую квартиру. Вечно была отговорка – работа. Другие родители сидели и любовались своими детками, а мне всегда было очень горько. Тогда я поклялась, что всегда буду ходить к своим детям на утренники. И сдержала свое слово, так как знаю и помню, как важно ребенку ощущать взгляд и поддержку мамы или папы. Для ребенка утренник – это праздник, и когда рядом родные люди, то праздник усиливается во много раз. Не огорчайте своих деток чувством одиночества и безразличия, игнорируя их праздник.
«Дети начинают с любви к родителям. Взрослее, они начинают их судить. Иногда они их прощают.»
Летние каникулы
Каждое лето я ездила к бабушке с дедушкой в деревню. Это были родители моего отца. Замечательное место, которое до сих пор пахнет молоком и сеном. Место моего детства. Мне очень нравилось там быть. Порой я была одна, но чаще со своими сестрами и братом. Все было здорово, если бы не одно «НО»… Я безумно тосковала по родителям, слишком уж большим был срок разлуки. Три месяца расставания каждый год. А время было без телефонов, только письма. Я писала, когда научилась писать, и ждала ответ. Тоска была жгучая настолько, что когда в конце лета мы шли на переговорный пункт, чтобы поговорить с мамой о моем приезде, то меня из-за переживания начинало потряхивать, адреналин просто зашкаливал. Я помню, когда подходила к этой большой телефонной трубке и говорила: «Алло!», то горло четко сковывал замок. Мама что-то говорила ласковое, а я даже плакать не могла. Слезы душили, и слово невозможно было сказать, потому что на том конце провода слышался самый любимый мой голос. Так я ездила до 12 лет. И, тем не менее, это были замечательные дни. И если бы они ограничивались месяцем лета, то было бы еще лучше. Если бы я понимала, что, когда захочу домой, то меня сразу заберут, то разлука переносилась бы легче.
Когда отправляете своих детей на отдых, то дайте им понять, что если им будет плохо и если они пожелают, то вы их сразу вернете. Чаще звоните им и говорите, как вы их любите. Чтобы ваш малыш чувствовал свою нужность даже на расстоянии.
На этом я хочу закончить главу о детстве. Не самое худшее детство, скажу я вам. Было много и замечательных моментов. Возможно, другой ребенок и не заметил бы половины происходящего. Психика у всех разная, но я чувствовала так, и поэтому все воспоминания детства на долгие годы окрасились в темную краску. Я поставила на них печать и вынесла вердикт – МЕНЯ НЕ ЛЮБИЛИ! Мой детский мир погрузился в страшное бессознательное. Чтобы вы почувствовали, что и как я ощущала себя в детстве, я расскажу об одном упражнении. О нем я упоминала в начале главы, мне его предложил пройти мой психоаналитик. Это то, что я чувствовала ребенком…
Психоаналитик (П): «Представь гору, тебе надо до нее дойти. Представила?»
Я: «Да!»
П: «Расскажи, что ты видишь – какая погода, какая гора, во что ты одета?»
Я: «Я вижу сопку, но она далеко. На сопке снежная шапка. На улице ранняя весна, снег лежит. Прохладно, ветер бьет в лицо. Я в джинсах, кроссовках в куртке».
П: «Тебе надо дойти к сопке, иди и рассказывай все, что вокруг видишь».
Я: «Вокруг тоже горы, я иду по краю какой-то возвышенности. Спускаюсь к сопке, но здесь течет река».
П: «Ищи мост».
Я: «Нашла. Перехожу. Стемнело. Мне страшно. Я ничего не вижу, только слышу всплеск воды».
П: «Собирай ветки и разожги костер».
Я: «Собрала. Разожгла, сижу возле костра, но спать боюсь, страшно. Уже светает. Я начинаю забираться на сопку. Растительности на ней нет, только камни. Я поднимаюсь на вершину. Она снежная, а внутри как поле. Небо серое, как перед снегом, и стоит зловещая тишина».