Разорванный август
Шрифт:
После перерыва начали рассмотрение организационных вопросов. Приняли решение о проведении Двадцать девятого съезда КПСС в ноябре или декабре этого года. Затем приняли решение о проекте новой Программы КПСС. Рассматривая организационные вопросы, из состава ЦК были выведены Силаев, по собственному желанию, Шеварднадзе – в связи с прекращением членства в партии, и Березин, исключенный из рядов КПСС. Особое заявление было принято по указу Ельцина. Выслушали и секретаря ЦК Манаенкова, который рассказывал о тяжелом положении дел в эстонской партийной организации. Но это сообщение уже мало кого интересовало, кроме самих эстонских делегатов. Затем для заключительного выступления предоставили слово самому Горбачеву.
«В отличие от предыдущих Пленумов, на этом преобладает здравый, деловой подход», – сразу начал Михаил Сергеевич. Ему было приятно, что впервые за последние несколько лет в выступлениях не было откровенного
Во время его выступления в зале стояла угрюмая тишина, почти не прерываемая аплодисментами. Гнетущая обстановка, которую чувствовали все сидевшие в президиуме. Шенин наклонился к Манаенкову:
– Не знаю, что будет дальше, но на съезде нас всех прокатят. Всех до единого, – убежденно произнес он.
Горбачев тоже чувствовал эту обстановку. Она давила на него своим непривычным состоянием. Он привык к радостным аплодисментам в зарубежных странах, где его встречали приветственными криками «Горби!», привык к улыбкам окружавших его людей. Но в его собственной стране люди уже давно не улыбались при его появлении. И так же угрюмо молчали, слушая его рассуждения. Может, поэтому он все меньше и меньше общался с людьми, чувствуя эти настроения. И сейчас, пока он произносил свое заключительное слово, в зале стояла гнетущая, напряженная тишина, словно стая волков ждала долгожданной отмашки, чтобы наконец наброситься на него.
Надо помогать людям преодолевать повседневные трудности, пройти нынешний нелегкий этап общественного развития, сказал в заключение Горбачев, и в этом роль партии незаменима, и она должна осуществляться независимо от того, насколько мы будем втянуты в свои внутрипартийные дела. Последнюю фразу он произнес намеренно громко, чтобы все поняли. Внутренние свары не должны мешать продвижению вперед.
Он возвращался на свое место под нестройные аплодисменты. Ни одному лидеру партии так жидко и неуверенно еще не аплодировали ни разу за более чем девяностолетнюю историю партии. Многие уже думали о предстоящем съезде. С нарастающим раздражением и сомнением Горбачев посмотрел на эту массу сидевших людей. Нет, они его уже никогда не изберут – в этом не может быть никаких сомнений. Нужно очень серьезно подумать о своем возможном преемнике в партии, а самому остаться президентом страны.
Ни он, ни сидевшие с ним в президиуме члены Политбюро и секретари Центрального Комитета, никто из находившихся в зале людей даже не могли подумать, что это был последний Пленум в истории их партии. Июльский Пленум тысяча девятьсот девяносто первого года. Последний перед полным развалом и запретом самой Коммунистической партии. Созданная небольшой группой единомышленников, прошедшая через горнило революций, закалившаяся против царских репрессий, взявшая власть в октябре семнадцатого, отстоявшая ее в июле восемнадцатого, победившая в ожесточенной Гражданской войне, когда страна переживала самое ужасное противостояние, затронувшее каждую семью, каждый город, сумевшая избежать раскола в ходе острых дискуссий двадцатых годов, выстоявшая после репрессий тридцатых, поднявшая народ на подвиг и героически сражавшаяся в сороковых, добивавшаяся громких свершений в пятидесятых, пытавшаяся реформироваться в шестидесятых, начавшая загнивать в семидесятых, разваливаться – в восьмидесятых, эта партия была партией Титанов и Героев, Мыслителей и Революционеров. А через девяносто лет своей эволюции превратилась в сборище плохо думающих и трусливых чиновников, приспособленцев, карьеристов и обычных попутчиков, в массе которого растворились действительно порядочные, умные, инициативные и преданные высоким идеалам люди.
Горбачев поднялся и пошел к выходу. За ним потянулись остальные члены Политбюро. Некоторые из руководителей союзных республик уже твердо решили для себя, что больше вообще не стоит появляться на подобных сборищах. Они почувствовали вкус власти, вкус самостоятельности, когда можно было распоряжаться всеми богатствами своих республик, не опасаясь строгих ревизоров из Центра. Подобная самостоятельность их теперь полностью устраивала. Они начали понимать, что Горбачев теряет реальную власть даже в Москве и уж тем более не сможет вернуть под свой контроль каждую из национальных республик.
И это был главный итог последнего Пленума.
Ремарка
«Рассмотрев обращение Комитета конституционного надзора СССР к президенту РСФСР о предложении отложить введение в действие Указа «О прекращении деятельности организованных структур политических
Ремарка
«Возбужденный интерес к Пленуму ЦК КПСС принес разочарование тем, кто предрекал раскол партии, – таков смысл высказываний членов Центрального Комитета на пресс-конференции, состоявшейся в Москве. Закончившийся Пленум, несмотря на острые политические дискуссии, прошел в духе стремления понять друг друга, сохранить единство партии, отмечал член Политбюро, секретарь ЦК КПСС А. Дзасохов.
На острые вопросы о социальной базе партии, на ее отношение к нарождающемуся классу буржуазии последовал спокойный ответ академика Л. Абалкина, который, будучи членом ЦК КПСС, не считал возможным проводить социальные и сословные границы для членства в КПСС.
На Пленуме принято решение созвать внеочередной Двадцать девятый съезд КПСС в ноябре—декабре нынешнего года. В связи с этим решением журналисты высказали предположение, что «последний решительный бой» ортодоксальные коммунисты решили отложить до съезда, как высшего партийного органа. Такие прогнозы вызвали категорические возражения участников пресс-конференции. А. Дзасохов подчеркнул, что ни один из тридцати восьми выступающих на Пленуме членов ЦК КПСС не ставил вопроса о смещении Генерального секретаря. Более того, Центральный Комитет придерживается мнения, что в нынешних политических условиях совмещение М.С. Горбачевым постов президента страны и Генерального секретаря ЦК КПСС является целесообразным. «Что касается будущего съезда, – отметил Дзасохов, – наша цель – обеспечить способность партии перешагнуть через нынешние трудности». В этом смысле Пленум «выдержал экзамен перед главной проблемой – сохранения согласия по основным вопросам».
Ремарка
«Несмотря на острую критику в свой адрес, Горбачеву пока удается балансировать между консерваторами и сторонниками реформ. Однако объявление о проведении внеочередного съезда дает возможность сторонникам жесткой линии подготовиться к смещению с поста Генерального секретаря Михаила Горбачева».
Глава 9
Начало лета девяносто первого выдалось достаточно жарким, особенно в Москве. А уже к концу июля стало немного прохладнее. Эльдар вместе с остальными сотрудниками отдела изучал Указ президента РСФСР о департизации, который им передали для анализа. Элина Никифоровна настаивала, что текст справки, подготовленной для президента, должен указывать на абсолютно незаконный и провокационный характер данного документа, который фактически отстраняет Коммунистическую партию в Российской Федерации от любой деятельности в органах власти. По мнению Дубровиной, это было не просто вызовом, но и политической провокацией. Тулупов соглашался с ней, не пытаясь спорить. Он вообще был редким циником. А вот Кирилл Снегирев и Эльдар Сафаров справедливо указывали, что данный указ можно считать политически вредным, но его нельзя назвать антиконституционным, так как из статей Конституции СССР и Конституции РСФСР уже были исключены положения о руководящей и направляющей роли Коммунистической партии. Дубровина нервничала и напоминала своим обоим сотрудникам, что они являются членами партии, а Эльдар вообще перешел на работу в президентскую администрацию из аппарата административного отдела ЦК КПСС.
– Почему мы не можем дать объективного заключения по этому вопросу? – недоумевал Снегирев. – Конечно, если оценивать указ с политической и партийной точек зрения, то это настоящая провокация и вызов существующей системе власти. Но нас здесь держат не как коммунистов, а как специалистов по праву. И мы обязаны выдавать объективное заключение по этому вопросу.
– Ничего объективного в праве тоже не бывает, – меланхолично заметил Тулупов. – Не забывайте, Кирилл, что право отражает реалии существующего государства. Во времена Сталина или Брежнева такой указ не мог появиться, а сейчас он кажется вполне возможным. Не забывайте, что во многих советских республиках власть уже не является прерогативой Коммунистической партии.