Разрешаю поиграть
Шрифт:
– Ну ты и сука - вдруг прошипел Канинген.
– Я? Нет, я - тварь, редкостная. Но, сказанного мной это не меняет. Я не лгу и не пытаюсь вас разозлить. Это просто факт - флегматично заметила я.
– Ты же как-то выжила - не сдавался Крафт.
– Вот именно, что как-то… Изнеженной аристократичной девочке не выжить. А я, да, выжила - смотря, что они имеют ввиду под этим “выжить”.
Они молчали, неужели сказать больше нечего? Интересно, чем Крафт вообще думал, когда лез помогать Рейгану? Мне казалось, высшее общество, как и простые смертные наслышано о проделках Кукловода и знают, что живыми от него не уходили. Я - исключение, темная, так сказать, история. Ведь Людовик сам чуть ли не спас меня. Уж не знаю, чем такое благородство аргументировать? Возможно, ему было обидно, что я умирают не от его руки? А, что касается остальных, Кукловод редкостный фанатик своего дела, поэтому я откровенно не понимаю, на что рассчитывал Себастьян.
– Ладно, мальчики, наш разговор ни к чему не приведет - поднялась я со стула и взяла поднос, тут самообслуживание во всем.
– Постой - окликнул меня Канинген, когда я была уже в коридоре.
– Ну, что еще?
– с такими, как он и его друг, я быстро растеряю всю маскировку.
– Почему ты помогаешь, если уверена, что нельзя никого спасти?
– какой любопытный, однако, попался.
– Отчего же? Я могу спасти себя, если помогу.
– И это все?
– он ждет еще чего-то?
– Бессмысленный разговор, как я уже и говорила - не замедляя шага, я направилась в сторону аудиторий.
Канинген поступил глупо, он схватил меня за раку. В образе Крис, мне удавалось сдерживать свои немного сумасшедшие порывы, но вот Тина, просто не терпела прикосновений, как и Кристина и даже Бабетт. Поэтому, по ладони державшей меня, я ударила со всей силы, наотмашь. Канинген зашипел.
– А теперь, послушай, мальчик - ласково улыбнулась я, смотря в холодные глаза и ненадолго выходя из образа Тины, произнесла:
– Я - убийца, ничем не отличающаяся от младшего Рейгана, поэтому в следующий раз дважды, а лучше трижды подумай, прежде чем трогать меня.
Канинген наконец ощутил себя неуютно и даже как-то сжался. Вот и славно. А то я уже начала думать, что он непробиваемый.
Больше он не пытался остановить меня, а я пришла в привычное состояние. Впрочем, до конца занятий, сидела, как на иголках. Мне не терпелось прочесть документы из папки, лежащей в сумке. И когда, я оказалась в своей комнате, первое, чем занялась - это бумагами.
Негусто, как и думала. Имена жертв мало что мне сказали, места, откуда они пропали - тоже. Никаких свидетелей, улик, даже камеры слежения ничего не зафиксировали, словно поработал фокусник. А вот по следу Людовика кое-что прорисовывалось. Кто бы и что не говорил, Людовик очень сентиментальный молодой человек. Настолько сентиментальный, что наверняка перед отъездом, захотел посетить одно местечко. И мне бы тоже неплохо туда наведаться. Чертовы воспоминания опять вспыли и выкинулись меня из реальности. Возможно, на минуту, а возможно и на час.
“-Бабетт, знаешь, это мое любимое место в Англии.
Что в этом месте особенного я, если честно не понимала. Холодно, сыро и кругом запах смерти. Даже кутаясь в норковое манто, я продолжала мерзнуть. Одно радует, Монти это место тоже раздражает. Вон стоит у статуи ангела и тихо ненавидит весь мир. Но, это ненадолго, скоро ему станет лучше, когда вернемся в особняк, а там он с удовольствием прирежет нового мальчишку. Я заметила, ничто так быстро не поднимает ему настроение, как очередная смерть.
– Детка, ты меня слушаешь?!
– зачем за волосы-то дергать?
– Нет. Мне скучно и холодно. Я не хочу тут стоять - врать бессмысленно, еще бить начнет. С него станется.
– Никакого уважения к мертвым - поцокал языком Людовик и толкнул меня к могиле, при этом придержав, когда я чуть не свалилась на памятник.
– Мама, познакомься, это моя любимая. Любимая - это мама - обратился он к могиле.
– Мне надо сказать - “рада знакомству”?
– чувствуя, как руки на моих бедрах впиваются в кожу, сквозь ткань, предположила я.
– Детка, не зли меня - прошипел Людовик.
Я привычно прильнула к нему и лизнула в холодную шею. Он замерз? Зачем тогда мы тут стоим? Не проще ли вернуться в особняк, к теплому камину?
Людовик, сорвал с меня манто, под которым было только кружевное, нижнее белье. Вот поэтому я и мерзла. А сейчас начала трястись, холод в этой Англии - собачий!
– Хозяин!
– Чего тебе?
– наблюдая за моим быстро краснеющем телом, лениво спросил Людовик.
– Тут могут быть люди…
– Нет тут никого! И она - моя! Что хочу, то и делаю, а сейчас пошел вон!
Монти сочувственно глянул на меня, но ослушаться не посмел и побрел в выходу. А я замерзая думала только о том, выдержат ли туфли, если я начну пританцовывать на них? Похоже, Людовику нравилась картина перед глазами, поскольку он не торопился отдать мне манто. А через секунду он распахнул свое пальто и стал расстегивать брюки. Неужели? И я смогу? Выдержу? Наверное, да. Ведь как-то второй год подряд выдерживала?
– Не трясись так - улыбнулся Людовик и вытащил свой мерзкий отросток - подойди ближе!
Я повиновалась. Все оказалось еще хуже или лучше, чем я думала? Он заставил взять меня эту мягкую дрянь в руки и направить на могилу матери. Напрягся и стал опорожняться, приказывая мне целиться на памятник.
Когда этот вандализм был окончен, Людовик вернул мне манто. Правда, холодно уже не было. Было до омерзения гадко и противно. Очередное унижение удалось.”
Да уж, мой мучитель умел “развлекаться”. И я думаю, с тех времен немного изменилось, точнее его развлечения остались прежними. Англичане очень консервативны, даже в вопросах привычек. Но, придется отложить поход до завтра, а сейчас неплохо бы немного в шпиона поиграть.
Нацепив на себя наушники, я проверила все ли исправно работает. Звук был отличный. Эхо, слегка било по перепонкам, но зато слышать можно было все. Жаль, что я поостереглась поставить прослушку в саму квартиру Крафта и Канингена, но за ними могли следить, попадаться на глаза кому-то постороннему я не торопилась, поэтому прикрепила жучки на их сумки. Крафту, когда он усиленно пытался узнать, спасу ли я его сестру, а Канинген сам подставился, когда хватал меня за руки. Что ж ,пора наслаждаться спектаклем: