Разрешите представиться - монстр
Шрифт:
– Простите, профессор, – подняла руку Саша.
– Д-да? – преподаватель открыл глаза и растеряно посмотрел на девушку.
– А зачем на это делать? – задала она интересующий многих вопрос.
– Хм… – профессор Боний, а именно это было написано на двери зала, поднялся. – Поднимите руки те, кто уже может пользоваться силой. – Я огляделась, поднятых рук было всего десять штук. – Вот для этого и надо. Медитация поможет вам раскрыть и понять свою силу. Ведь она вам нужна для дальнейшей учебы. Без активной силы вы не пройдете отбор на факультеты.
– А зачем
– А тем, кто уже раскрыл свою силу это тоже полезно. Помогает избежать неконтролируемых, хаотичных всплесков силы. Все, надеюсь, понятно? – профессор обвел нас уставшим взглядом.
Мы неуверенно покивали.
– Тогда приступайте.
Легко сказать. Так, как он там сказал? Удобнее сесть? Хорошо. С десятой попытки я нашла удобную позу и смогла расслабиться. Отлично! Что дальше? Выкинуть мысли из головы? Это уже сложнее. Я честно-честно старалась, но у меня перед внутренним взором мелькала постоянно то старуха с треклятым стихом, то Хельга с ехидной ухмылкой. Помотала головой из стороны в сторону и начала прислушиваться к сердцу, как и говорил профессор Боний. Здесь главное не уснуть.
А ведь я действительно старалась, мне и самой уже хотелось понять, что я за монстр, и не быть белой вороной. Поэтому я прикладывала все силы, чтобы не отвлекаться на смешки и перешептывания одногруппников и других ребят и делать все, о чем говорил преподаватель. Выкинуть мысли из головы, прислушаться к дыханию, сердцебиению…
«– Ева! – заразительный смех вызвал ответную улыбку на моих губах, – пойдем со мной. Ева!»
Я распахнула глаза. Голова опять разболелась, заставив меня недовольно поморщиться. Не знаю, сколько времени прошло, но в зале было тихо. Профессор Боний сидел на своем коврике напротив нас с закрытыми глазами и медитировал. Остальные тоже. Хотя, если судить по храпу из дальнего угла, кто-то просто в наглую дрых.
Я собралась снова попробовать помедитировать, однако запахло паленым. Повернув голову направо, увидела, что одежда на Саше начала дымиться. Сама девушка этого не замечала, продолжая блаженно улыбаться с закрытыми глазами.
– Караул! Горим! – завопила я во все горло и повалила Сашу на пол.
Она испуганно уставилась на меня и тут же вспыхнула ярким, обжигающим, красным пламенем. Вокруг царила суматоха, кто-то кричал и пытался оторвать меня от горевшей девушки. Но она не отпускала, крепко вцепившись в мою одежду. А через несколько секунд я потеряла сознание от невыносимой боли.
В себя пришла в комнате с белыми стенами и большим, занавешенным полупрозрачным тюлем окне. Живот, грудь и руки покалывали приятные морозные иголочки, а боли больше не было. Под легкой, белой простыней, которой я была укутана, обнаружилось множество повязок, покрывающих меня от бедер до шеи. Откинувшись обратно на подушку, я осторожно повернула голову и увидела на тумбочке красивый букет полевых цветов в прозрачной стеклянной вазе. Понятно, значит кто-то из друзей уже был тут. Приятно.
– Наконец-то ты очнулась, милая! – в палату впорхнула тетя Софа, – как же ты всех напугала! Это надо же было додуматься схватить кого-то с просыпающейся силой огня!
– Не подумала, – щеки мои заалели, и я потупила взгляд, – а что с Сашей?
– Все с ней в порядке, – женщина подошла к прикроватному столу и поставила на него поднос с перевязочным материалом, – чай свой огонь не жжет.
Фух, ну и хорошо. А тем временем тетя Софа принялась делать мне перевязку. Процедура была не самой приятной, но и длилась не долго.
Как только мед. сестра собралась на выход, я задала волнующий меня вопрос:
– А сколько я проспала?
– Так чай сутки почти без сознания и пробыла, – покачала головой тетя Софа, – ой и всполошилися все, и всполошилися. Пришлось даже к ректору обратиться, чтобы всех гостей выгнать.
Сутки! Ой, мамочка! Как только женщина покинула палату, я со стоном натянула простынь на голову и закрыла глаза. Это же надо было так попасть, а! Однако одной я оставалась не долго. Вскоре в коридоре послышались голоса и ко мне ввалили Ден, Латта, Хош и Саша с печальной полуулыбкой на губах.
– Ну, подруга, ты даешь! – Латта присела на краешек моей постели, а остальные разместились на пустой кровати, – с тобой не соскучишься!
– Как ты? – Ден выглядел обеспокоенным и постоянно поправлял очки.
– Сильно болит? – Хош тоже был встревожен и покусывал нижнюю губу.
– Нет, нормально все. – Я улыбнулась ребятам, показывая, что действительно все хорошо.
– Прости, – Саша опустила взгляд, – я очень испугалась, вот и не смогла отпустить тебя… Прости…
Из глаз девушки покатились слезы, и мы принялись дружно успокаивать ее. В итоге так расшумелись, что пришла тетя Софа и всех начала выгонять, ссылаясь на то, что больной, то есть мне, нужно отдыхать.
– Латта, подожди, – вспомнила и позвала демоницу, когда все уже вышли, – спасибо за цветы.
– Так это не от нас. – Девушка задумчиво уставилась на букет, – о, там записка. Прочесть?
Я кивнула. Латта раскрыла открытку из голубой бумаги и произнесла: «Мелкая, не делай больше так!»
– Мда, ну и подчерк, – демоница повертела записку, – странное послание и без подписи.
Но мне подпись была не нужна, и так понятно, кто прислал цветы. Только Дениэрал любит меня так называть. Но с чего бы ему так беспокоиться обо мне?
– Ладно, отдыхай, мы завтра еще зайдем.
– Хорошо, пока.
Чуть позже пришла незнакомая мне мед. сестра и принесла обед состоящий из жидкого овощного супчика и серой, липкой каши. Как бы я ни кривилась и ни отворачивала нос, но под неусыпным контролем пришлось все съесть. Потом была еще одна перевязка и тетя Софа с удивлением заметила, что ожоги очень быстро заживают.
– Такими темпами завтра уже выпишем, – пробормотала она уходя.
В пустой палате делать было совершенно нечего, да и двигаться особо мне не позволяли. Поэтому все, что мне осталось – это спать.