Разрубленное небо
Шрифт:
Его похитители натужно сопели и явно торопились, на бег не переходя только из-за того, что силенки не позволяли, все-таки им сегодня выпало волочить изрядную по здешним меркам тушу. Их торопливость можно было понять: постоялый двор — это вам не лес темный и безлюдный, тут запросто можно нарваться на кого-нибудь, кого повстречать уж никак не входит в планы. Например, можно напороться на одного из Артемовых самураев или самураев Кумазава, в задумчивости прогуливающихся вечерней порой по задворкам постоялого двора.
А что, спрашивается, входит в планы Касано и его людей? Вдумчиво
Артема опустили на землю (он отметил, что довольно бережно опустили, а не швырнули, как могли бы). На земле он пролежал какие-то секунды. Его снова подняли, принялись толкать куда-то вверх. Тело касалось каких-то шершавых выпуклостей, чьи-то руки подхватили его сверху, потащили и уложили на узкую поверхность, придерживая, чтобы не свалился… Ну да, все понятно, какие тут могут быть сомнения. Его переваливают через каменную ограду постоялого двора.
Перевалили, приняли внизу, опять положили на землю, опять подняли и понесли. А дальше… дальше запихнули в крытые носилки. Несомненно, это были носилки, выложенные двойным слоем циновок, чтобы ездокам было помягче.
Прошуршала задвигаемая дверца, носилки подняли с земли, понесли. Артем отчетливо слышал ритмичные вдохи-выдохи носильщиков.
С носилками это они хитро придумали, подумал Артем. Намного меньше шансов привлечь к себе чье-то внимание, чем ежели тащить извивающийся тюк или везти тот же тюк, перевалив через хребтину коня. Этот городок можно назвать предместьем Киото, тут довольно много болтается всякого проезжего люда, а ну как странными людьми со странной ношей заинтересуются самураи из ночной стражи, буде тут таковая имеется, или просто какой-нибудь преисполненный благородных порывов полуночный самурай?
Лишь туман в голове и безразличие помешали Артему додумать мысль до конца, а там напрашивались прелюбопытные выводы, например: а не означают ли эти столь удачно оказавшиеся поблизости носилки, что похищение было спланировано заранее, может быть, еще даже до появления Артема в этом городишке?
Между тем путешествие в носилках продлилось недолго. Если Артем правильно оценил размеры городка, когда они проезжали через него, и точно так же, то есть правильно, оценил время, проведенное в пути на носилках, то они должны были оказаться сейчас аккурат на другом конце городишка. Если, конечно, пересекали городок, а не двигались в другом направлении. Например, в сторону Киото. Или совсем в обратном направлении.
Носилки опустили на землю, и из них незамедлительно извлекли пленника. А потом началось нечто странное, плохо укладывающееся в мрачную картину мира, которую уже начал себе рисовать Артем. Его не стали бить, выпытывая какие-то зловещие секреты. Допустим: а не ты ли, подлый гайдзин, и в самом деле убил нашего дорогого военачальника Такаши? Артема не поволокли куда-то там, чтобы бросить в узилище, в зловонную яму, где бы он дожидался прибытия самого главного негодяя, шефа, выражаясь языком другой эпохи. Нет, Артема положили на землю, распутали завязки кляпа-хами на затылке, вытащили кляп…
Лежал он между тем на песке, это можно было понять и с завязанными глазами, достаточно запустить в этот песок пальцы. Судя по всему, они находились во дворе какого-то дома. Ну уж не на реке, это точно, речной прохладой не веет, не доносится плеск воды, не чувствуется простор, не пахнет рекой. И не на какой-нибудь лесной поляне, под выворотнем, в песчаной яме. Запахи и шумы не лесные, ничего похожего. А вот на двор похоже и даже очень. Неисповедимыми путями в голове промелькнуло голосом артиста Басова: «Песчаный карьер — три человека…»
Пока Артем размышлял над тем, где он, ему в рот вставили воронку — это стало ясно незамедлительно, потому что незамедлительно же ему в горло принялись вливать жидкость, похожую на воду… Во всем похожую на воду, только с какой-то непонятной горчинкой. Пока один лил, другой придерживал голову Артема, наверное, на тот случай, если пленник надумает мотать головой в попытке освободиться от воронки. Но Артем не пытался: во-первых, все равно не дадут, во-вторых, поселившееся в членах и в душе странное бессилие не способствовало появлению желания отбиваться из последних сил, скорее наоборот.
И то ли от этой поганой, подмешанной в воде горчинки, то ли от всех тягостей и невзгод, но Артема неудержимо потянуло блевать. Не в силах противостоять накатывающим позывам, он неистово, как необъезженная лошадь, снова замотал головой. Чертовы водолеи словно того и ждали — выдрали изо рта воронку, приподняли Артема, да еще и перегнули через чье-то колено.
Господина даймё и победителя монголов выворачивало наизнанку долго и качественно. Артему показалось, что еще немного, и наружу вылетит желудок. Потом в него снова лили горчащую воду и снова его выворачивало.
Однако все когда-то заканчивается. Закончились и эти муки.
Артему распутали ноги, подняли его с земли и отпустили.
— Сможешь идти? — спросил чей-то голос.
Правда, развязать руки и снять повязку с глаз похитители и пытатели водой посчитали излишним. А как же идти, не видя куда? Ну да ладно, пес с вами…
Артем попробовал. Шагнул. Покачнулся, но на ногах устоял. Тяжесть в конечностях несколько отступила, словно тяжелый металл, что давеча заполнял клетки тела, вышел из них с рвотой и с потом, которым Артем покрывался во время всей этой водной пытки.
Однако таинственные Артемовы опекуны (хотя, конечно, в бога душу мать такое опекунство), видимо, сочли его пешеходные способности недостаточно убедительными. Вновь перевели его в горизонтальное положение, подхватив под мышки и за ноги проверенным способом, куда-то поволокли. Куда-то? Да в какой-то дом, не может быть никаких сомнений. Домашнее тепло, запахи жилища, которые ни с каким другим не перепутаешь. Опять же звуки: стук деревянных гэта по ступеням крыльца, негромкое шуршание отодвигаемой двери, шорох соломенных циновок под ногами. Где-то вдалеке послышались женские голоса… Или показалось?