Разрушь преисподнюю!
Шрифт:
До Голицыно оставался один поворот.
Глеб и братья Абэ неслись в «жигуленке» со скоростью сто тридцать. Посольский автомобиль не отставал. После продолжительного молчания Такэру произнес:
– Может, мы зря не взяли с собой Стаса?
Сато сердито на него покосился.
– А может, мы зря взяли тебя?
Глеб сжимал руль.
– Спокойно, ребята. Нам только бы успеть, а уж там… Только бы успеть.
Даша,
– Шли бы вы в шкаф! – не выдержала Даша. – Искупались бы, что ли!
Илья поцеловал ее в щеку и сунул под нос кукиш.
Стас буркнул:
– Вот именно.
А Светлана предложила:
– Даш, может, тебе прилечь?
Зеленые глаза Даши сверкнули.
– Свет, приляг сама. Я спою тебе колыбельную.
Рыжий изобразил улыбку.
– Могу чечетку сбацать. Жутко бодрит.
Илья обеспокоенно всех оглядел.
– Ша, бояре. Не перейти ли нам в голубую гостиную?
– На хрена? – поинтересовалась Светлана.
Илья пожал плечами.
– Я знаю?.. Для перемены обстановки.
Предложение было принято, и они перешли в комнату. Затем – опять на кухню. И опять в комнату… Ожидание было мучительным.
Дачу Куроедова Глеб отыскал без труда: она располагалась на огромном земельном участке, несколько в стороне от поселка для богачей. Двухэтажный деревянный домина поблескивал на солнце резными окнами и окружен был, как водится, высоким сплошным забором. У приоткрытых ворот стоял распахнутый золотистый «Опель*. Глеб и братья Абэ выскочили из „жигуленка“, посольский автомобиль притормозил сзади. Сато подал знак водителю, чтобы тот не двигался и ждал. Вокруг царила какая-то неестественная тишина. Глеб, Такэру и Сато скользнули в приоткрытые ворота.
Представшая их взору картина ошеломляла. Перед домом, на широком газоне, лежали восемь мертвых охранников с лопоухим своим начальником. Почти рядом с каждым валялось оружие – автомат или пистолет, – воспользоваться которым покойнику, очевидно, не удалось. Три откормленных бульдога также лежали мертвыми. Крови не было. Тела людей и собак были изломаны, как тряпичные куклы.
– Ямото! – вырвалось у Такэру.
И Глеб в отчаянье выдохнул:
– Опоздали.
Сато с грустью осмотрелся и… вдруг принял боевую стойку.
– Иди сюда, тварь!
Глеб обернулся. Маленький японец со шрамом над бровью, вынырнув из-за угла дома, старательно поливал стены бензином из канистры. При возгласе Сато он поднял взгляд и с усмешкой отбросил опустевшую канистру.
– О, Абэ Сато, человек-кондор! Я рад нашей встрече!
Такэру принял стойку рядом с братом.
– Давай, черная цикада! Покажи себя!
Ямото рассмеялся, окутываясь сумраком.
– Выйди сперва из пеленок, сопляк!
Глеб хмуро посмотрел на братьев.
– Ребята, он мой.
– Нет! – запротестовал Сато.
Но Такэру крикнул:
– Сэнсэй имеет право!
Ямото обратил взор на Глеба.
– Сэнсэй?!. О, я тебя помню! Отель «Метрополь», дружок тупицы Мак-Грегора! – Глава клана Черная Саранча принял боевую стойку. – О'кей, начнем с тебя!
Глеб не шевельнулся.
– Я не убью тебя, Ямото, – пообещал он по-японски. – Просто спеленаю и сдам в ФСБ.
Глаза японца со шрамом превратились в щелочки.
– И как же ты это сделаешь, бой?
Глеб посмотрел на часы.
– Засекай: две минуты, не более.
Покрытый сумраком Ямото с расстояния пяти шагов выбросил удлинившуюся руку, нацеленную Глебу в горло. Удар был столь молниеносным, что у Такэру и Сато невольно вырвался вздох. Но кошмарная рука сокрушила лишь воздух. Поднырнув под эту руку, Глеб закатил противнику пощечину, от которой тот отлетел на три метра.
Просиявший Такэру взглянул на брата.
– Сэнсэя никому не одолеть.
Ошеломленный Ямото между тем вскочил и, погруженный в сумрак, словно черный вихрь, ринулся в атаку. Скорость его меняющих размеры конечностей была неимоверной, и трудно было вообразить, как можно блокировать такие удары. Глеб, однако, на блоки не разменивался: просто ни один удар японца не заставал его на месте. И вот вторая пощечина отбросила Ямото на несколько метров.
Братья Абэ рассмеялись.
От унижения и ярости Ямото, что называется, света белого не взвидел. Ноги его удлинились втрое, и на подобных ходулях, не утратив скорости, Ямото в сумраке, точно демон ада, снова ринулся в атаку. На сей раз Глеб не выжидал, а прыгнул противнику навстречу. И, немыслимо извернувшись в прыжке, ногой ударил Ямото в тазовую часть великанского бедра. С диким криком японец рухнул на газон. А Глеб, сделав сальто, приземлился легко, словно кошка.
Ямото, утратив сумрак, обрел обычные размеры и со стоном пестовал сломанную ногу.
Глеб взглянул на часы.
– Минута сорок семь. – И обратился к Такэру: – Принеси-ка веревку из багажника.
Не успел Такэру сдвинуться с места, как Сато, наблюдавший за Ямото, крикнул:
– Ах, мерзавец!
Проследив за его взглядом, Глеб заметил лишь горящую зажигалку, падающую в пролитый бензин. Деревянный дом вспыхнул, подобно стогу сена. И раздался безумный хохот поверженного Ямото.
– Привет Ньюгартам, бой!
– Ньюгарты живы! – в ужасе догадался Сато. Он заметался по участку. – Такэру, Глеб-сан!.. Где-то должна быть вода!
Бросившись к пылающему дому, Такэру отшатнулся.
– Ведрами не потушить! Бесполезно!
Ямото торжествующе хохотал.
Встав лицом к пожару, Глеб крикнул:
– Эй, Плясун!
Пламя, охватившее дом, собралось в красно-желтый гребень, сконцентрировалось и превратилось в лохматого пляшущего мужика. Мужик отозвался трескучим голосом:
– Здорово! Как делишки?
Глеб поманил его пальцем.
– Иди-ка сюда! Только осторожно, не задень ничего!
Дергаясь и приплясывая, огненный мужик покинул подгоревший дом и приблизился. Теперь он был среднего человеческого роста, и трава, по которой он шел, обугливалась. По пути он приостановился и вскинул мохнатую руку.