Разрушь преисподнюю!
Шрифт:
– Послушаются?
– Обижаешь. Зубы-то не заговаривай: что случилось?
Сев к нему на колени, Даша объяснила:
– Вхожу в клинч, чтоб связать руки сопернику.
Глеб прыснул.
– Не тяни, морда.
– В общем, дело было так. – Даша рассказала, что они со Светкой уехали из школы, не дождавшись Стаса и Такэру, у подъезда сцепились с Куроедовым – и поведала о развитии событий вплоть до вмешательства красавчика Луганского. – Повестка на Лубянку у меня в сумке, – подвела черту Даша, уткнувшись Глебу в ключицу.
– Дура, – сказал Глеб.
Даша кивнула.
– Ага. Беспросветная
Глеб прыснул.
– Дашка, иди на фиг. Я в душ хочу.
Отстранившись, Даша посмотрела ему в глаза.
– Вызов на Лубянку, похоже, впечатления на тебя не произвел?
Глеб объяснил:
– Тебя опередил Оксфорд. Вызвал меня с урока и… – Он рассказал о визите генерала Рюмина в школу.
Зеленые Дашины глаза излучали тревогу.
– Весело живем.
– Нормально, – успокоил Глеб. – На Лубянку я и сам рвусь: пора бы развязаться. Не спрашивай, как – буду импровизировать.
– Ладно. Тогда вопрос другой. Дай-ка припомню. – И Даша процитировала последнюю строфу Сашиного стихотворения:
Как будто с небесной кручи,с природой шутя нелепо,на город спустились тучи,и люди в них тонут слепо.– Молодец, что заучила. В чем вопрос?
– Светка говорит, ты назвал это преисподней. За базар отвечаешь?
– К сожалению.
– Но тогда за этим должен стоять некто наподобие дьявола или… Думаешь, Змей досрочно возродился?
Глеб отмахнулся.
– Ой, Даш! Как показывает практика, для устройства преисподней людям вовсе не нужен дьявол. Они справляются своими силами.
Даша смотрела ему в глаза.
– А Ньюгарты?
– Что Ньюгарты?
– Они, по-твоему, в этом участвуют? Если Илюшкина идея верна.
Глеб пожал плечами.
– Хочется верить, что нет. Сознательно, по крайне мере. Слезай с коленей, я в душ.
Даша мотнула «конским хвостом».
– Имею еще одно сообщение. Чтоб ты не воображал, что я совсем уж дура. Перед Ильей звонила Сычова, тебя спрашивала. Они с Калитиным выловили, этак между делом, пьяного двадцатилетнего парня, который норовил расколошматить витрину. Парень этот оказался соседом Калитина по этажу и одет был в «сумрак черный». Везти его в кутузку пожалели: интеллигентные родители не переживут. Светка интересовалась, не будет ли у тебя на сей счет каких-либо пожеланий.
Глеб привстал.
– Телефон, живо!
– Спокуха. – Даша поерзала у него на коленях. – Я посоветовала Сычовой отвезти парня к родителям и посадить под домашний арест. С охраной ли, наручниками ли к батарее приковать – но чтоб из квартиры ни-ни. Под присмотром врача. Вода и пища под контролем. Нужно выяснить, могут ли подобные ребята утратить свою сумрачную оболочку. Если могут – то за какой срок. Попытаться, по крайне мере, стоит. Если я не права, нос тебе откушу.
Глеб не находил слов.
– Знаешь, ты кто?.. Ты просто девочка из математического класса.
Загородный дом Куроедова, погруженный во тьму, отдыхал. Спала охрана, дремали сторожевые псы. Лишь окна лаборатории были освещены. Джордж устало упрекнул:
– Не тот фермент капнула. Где твои мозги?
– Вариант «в», дорогой, как ты сказал, – отозвалась Люси.
Волоски вокруг лысины Джорджа вздыбились.
– Это не «в», a «h», гусыня!
Люси вздернула подбородок.
– Джо-ордж! Вот пробирка, видишь?
Супруг ее в гневе постучал по окуляру микроскопа.
– Я вижу, что у меня перед носом! Разуй глаза: третья пробирка справа!.. Детка, будь внимательней.
Люси подала ему новый лоскуток материи, капнув предварительно из указанной пробирки. Затем, после короткого молчания, нерешительно произнесла:
– Дорогой, завтра все будет хорошо?
– Не уверен, детка. Мы плохо фиксируем цвета. Надо работать.
– Но за эти дни мы вроде неплохо продвинулись.
– Только не в понимании этого чокнутого. Он плюет на наши трудности.
– Джордж, ты относишься к Владимиру предвзято. А ведь он…
– Черт возьми, Люси! Он хлещет субстанцию, как лимонад, и все быстрее слетает с катушек! Неужели не замечаешь?!
– Что же нам делать, дорогой?
Джордж потер воспаленные веки.
– Работать, детка. И ждать твоего лорда Грина на белом коне. Боюсь только, он опоздает.
Люси погладила мужа по голове.
– Не будь таким пессимистом.
Джордж обратил на нее усталые голубые глаза.
– Знаешь, Люси, кто есть пессимист? В книжке я прочел, забыл название… Оптимист утверждает, что мы живем в наилучшем из миров. А пессимист опасается, что это правда.
Люси улыбнулась.
– Исходя из этого определения, дорогой, я странный гибрид. Сумеешь ли ты с этим смириться?
Джордж прижал ее ладонь к своей щеке.
29 сентября, среда
В 7.00 утра Сато Абэ в посольском автомобиле подъехал в указанное информатором место. Автомобиль с водителем, как было условлено, Сато оставил на бензоколонке и метров примерно четыреста преодолел пешком. Брата на сей раз он с собой не взял. Не потому, что на этом настаивал информатор, а просто потому, что не было особой причины. Мелкий дождь не прекращался и, казалось, не прекратится никогда. Сато, тем не менее, зонта не захватил, однако выглядел, как японский аристократ на приеме у английской королевы.
Место встречи, выбранное информатором, напротив, выглядело отвратительно. Во всех мегаполисах мира, очевидно, существуют такие районы: обшарпанные дома, переполненные мусорные баки и безлюдные мрачные улочки. Сато миновал темную подворотню, осмотрелся и приметил захудалый бар, о котором говорил информатор. Сато вошел.
Внутри бар оказался получше, чем снаружи. Помещение было просторным, и, невзирая на ранний час, посетителей было немало. Хоть верхнюю одежду здесь также не снимали, пьяных не наблюдалось. Основной контингент составлял служилый люд, забежавший перекусить перед работой. Сосиски, бутерброды, кофе – вот практически все незатейливое меню. Все тут слишком торопились, и никому ни до кого дела не было. Ход мысли информатора Сато хорошо понял.