Разрушение и Искупление
Шрифт:
Красота всего этого была ошеломляющей, и я обнаружила, что потерялась в мире красок и ароматов, солнечного света и нежного бриза.
Калеб указал на место на крыше, где мы могли бы безопасно присесть, и я последовала его молчаливому приглашению.
— Лейла, Ной и я часто бывали здесь, особенно в начале. Когда внизу нам становилось не по себе, мы приходили сюда и оставались одни. — Я посмотрела ему в глаза и кивнула, все еще загипнотизированная открывшимся видом.
— Это великолепно, просто невероятно, но как этот вид поможет мне справиться
— Это не так. Я просто пытался заставить тебя улыбнуться. Вот для чего нужны друзья. — У меня было сильное предчувствие, что Лейла послала его, потому что он тоже был обращен. Я мало что знала о его прошлом. Он был довольно скрытным, и я никогда не хотела переходить черту. Но теперь я чувствовала себя глупо, потому что почти ничего о нем не знала.
— На что это было похоже для тебя тогда? Как ты стал вампиром? — наконец спросила я, уставившись на свои ногти. Он прочистил горло.
— У нас с Лейлой… сложное прошлое. Ее старший брат был моим лучшим другом. В какой-то момент я познакомился с ней через него и с тех пор не мог думать ни о чем другом. Я знал, что у нас не будет будущего, но я все равно влюбился.
Он смотрел куда-то вдаль, его мысли были совершенно где-то далеко. — Ее брат избил меня до полусмерти, когда узнал о нас. Его младшая сестра и человек. Это было позором для его семьи, — усмехнулся Калеб.
— Мы встречались тайно, а потом, в какой-то момент, я узнал обо всей этой истории с вампирами. Ты можешь себе представить, как я отреагировал. — Я кивнула. — После этого произошло много дерьма, и через несколько месяцев это случилось. — Он пожал плечами и откинулся назад, но я заглянула за маску. Это было почти так, как если бы он не по своей воле стал тем, кем был сейчас.
— Когда ее родители узнали, что она натворила, она была лишена наследства и почти полностью отрезана от своей семьи. Они почти не разговаривают друг с другом, но Лейле лучше рассказать тебе эту часть. — Я знала, что у нее не были хорошие отношения со своей семьей, хотя она всегда хорошо отзывалась о своем брате. Несмотря ни на что, она все еще любила его. — Это был позор — любить человека. Но еще больший позор — быть с обращенным вампиром. В их глазах мы слабы, и нет ничего, что они презирают больше, чем слабость.
— Да, слышала, что они невысокого мнения о нас, — сказала я с горечью. Калеб кивнул.
— Представь, каково это, должно быть, было — недавно обратившаяся, твоя любимая была отвергнута своей семьей и теперь тоже должна беспокоиться о тебе. Ты не можешь контролировать себя, всего слишком много. У тебя даже нет дома, ни друзей, ничего.
Мой взгляд был прикован к Калебу, и я увидела темноту в его глазах, печаль о том, что он потерял. — Но у меня была Лейла, и это все, что мне было нужно. Она всегда будет моим домом, моим другом, моей семьей. — Я сдерживала слезы, потрясенная глубиной их отношений. Он отдал свою жизнь ради нее, ради вечности, проведенной с ней.
— Вначале я долгое время
У меня отвисла челюсть, и я изо всех сил пыталась подобрать правильные слова. Существовали ли они вообще? Нет, наверное, нет, поэтому я промолчала.
— Моя точка зрения в моей истории заключается в том, что никто не просит тебя быстро справиться с этим, но я знаю, что в конце концов ты справишься, потому что я смог. А до тех пор у тебя есть Лейла, и поскольку она такая, какая есть, и любит слишком сильно, она всегда будет рядом с тобой. Мы с Ноем, конечно, тоже. — Слеза скатилась по моей щеке, но я не вытерла ее. — Прими своих демонов, в конце концов, они — часть тебя.
— Но что, если я не смогу этого сделать? Что, если я просто причиню боль окружающим меня людям? Что, если ярость в моем сердце возьмет верх? — Он игриво ткнул меня кулаком в плечо.
— Тогда мы напомним тебе, кто ты есть на самом деле. — Несмотря на мои зловещие мысли, я могла видеть яснее, могла видеть, что мне не обязательно быть одной, что мне позволено проявлять слабость.
За это я была благодарна.
Как раз в тот момент, когда я собиралась сказать что — то еще, мой планшет завибрировал — звонил мой отец. Он несколько раз пытался поговорить со мной, но я игнорировала его звонки.
Я уставилась на дисплей, но не могла заставить себя поднять трубку.
— Я могу уйти, если ты хочешь, — предложил Калеб, но я покачала головой.
— Нет, дело не в этом. Я не могу… — Я вздохнула, и моя грудь снова стала слишком тяжелой. — Он всегда знает, когда что-то не так, когда я плохо себя чувствую. Черт, даже мой голос звучит по-другому. Так как же я могла заставить его думать, что все в порядке? — Калеб вытянул ноги и скрестил их в лодыжках.
— Это проблема. — Я пораженно кивнула.
— Очень большая. Он не должен знать ни о чем из этого. Нет, пока я не придумаю план.
— Твое дело, но думай быстро. Не позволяй ему ни малейшего представления о том, чтобы навестить тебя здесь. — Я закатила глаза. Конечно, он указывал на очевидное, и я, конечно же, не хотела бы втягивать своего отца в этот ад.
Мой планшет снова завибрировал, и я поморщилась. Нет, я должна была составить план.
***
Я вошла в свою комнату с тяжелым сердцем, все еще потрясенная разговором, который только что состоялся у меня с Калебом. Когда я подняла взгляд, то увидела кое-что, что привлекло мое внимание, — изысканное пианино в углу комнаты.