Разрушитель кораблей
Шрифт:
— Просто пытаемся сказать, что Гвоздарь всегда норму делает, — пожав плечами, ответил Жемчужный.
— Блин, я раз в двадцать больше Гвоздаря притащу, — сказала Ленивка, проводя пальцами сквозь пропитанные потом светлые волосы.
Гвоздарь рассмеялся:
— Тогда давай. Посмотрим, выберешься ли живой.
— Ты уже всю катушку занял.
— Значит, не свезло тебе.
Пима похлопала Гвоздаря по плечу:
— Я серьезно. Мы простаивали, пока тебя ждали.
Гвоздарь поглядел ей в
— Я норму сделал. Не нравится, как я работаю, — попробуй сама.
Пима раздраженно сжала губы. Это было бессмысленное предложение, и они оба это знали. Она уже слишком выросла, ссадины и шрамы на спине, локтях и коленях — лучшее тому доказательство. В командах по легким грузам нужны мелкие. Большинство детей к четырнадцати-пятнадцати вырастают, даже если морят себя голодом, чтобы расти поменьше. Если бы Пима не была хорошим командиром, она бы уже побиралась на берегу, голодная. А так у нее был еще год-два, чтобы вырасти окончательно и попробовать посоревноваться с сотнями других, желающих получить место в команде по тяжелым грузам. Ее время уходило, и это понимали все.
— Нечего нос задирать, коли тебе повезло уродиться в отца, худым как хлыст. Иначе оказался бы в таком же положении, как я, — сказала Пима.
— Ну, есть хоть что-то, за что я могу его поблагодарить.
Если он в отца, то никогда не вырастет здоровяком. Проворным, да, но не здоровым. Отец Тик-тока заявлял, что они все не вырастут такими же, как родители, из-за недостатка калорий. Говорил, что люди на Бостонском побережье всё такие же рослые. У них достаточно денег, достаточно еды. Они никогда не голодают. Растут высокие, толстеют…
Гвоздарь со счета сбился, сколько раз он чувствовал, как живот прилипает к спине. Интересно, как это — не быть голодным? Не просыпаться среди ночи оттого, что жуешь губы с голоду, пытаясь представить себе, что ешь мясо. Глупые выдумки. Слова «Бостонское побережье» звучали для него почти так же, как «Христианский Рай» или легкая жизнь, которую обещает Бог-Мусорщик, если ты сожжешь вместе со своим телом правильное подношение, прежде чем очутиться на его весах.
В любом случае, чтобы туда попасть, надо умереть.
Работа продолжалась. Гвоздарь продолжал чистить кабель, выкидывая снятую изоляцию через борт. Солнце жарило. Их кожа стала блестящей от пота. Соленые капли пота блестели, как камешки, свисали с волос, стекали в глаза. Руки стали скользкими, татуировки на щеках сверкали на раскрасневшихся лицах. Они еще недолго болтали и перешучивались, но постепенно все умолкли, ритмично работая и растя рядом с собой кучки очищенного провода, который отправится тем, кто за него заплатит.
— Босс идет!
Крик донесся снизу, от кромки воды. Все пригнулись, делая вид, что работают еще усерднее, и ожидая, кто появится у борта. Если это чужой босс, можно будет расслабиться…
Бапи.
Гвоздарь скривился, увидев, как их босс, пыхтя, поднялся на борт судна. Его черные волосы блестели от пота, брюшко мешало ему лазать, но, когда дело касалось денег, этот ублюдок был готов на все.
Перегнувшись через рейлинг, Бапи остановился, переводя дыхание. Надетая на работу майка потемнела от пота. Она была заляпана желтым и коричневым, от карри или сэндвича, который он съел. От одного взгляда на эти пятна Гвоздарь почувствовал голод, но еды ему до вечера не видать, так что нечего и думать о той, которой Бапи никогда не поделится.
Проворные карие глаза Бапи оглядели их всех, готовые увидеть любой признак лени и отсутствия сосредоточенности на том, чтобы выполнить норму. Хотя никто и так не филонил, под взглядом Бапи они принялись работать еще быстрее, стараясь продемонстрировать ему, что их стоит держать в команде. Бапи сам когда-то был в команде по легким грузам, так что он знал все трюки и ухищрения. Это и делало его опасным.
— Что собрали? — спросил он Пиму.
Пима подняла взгляд, прищурившись, против солнца.
— Медь. Немало. Гвоздарь нашел короба, в которых не побывала команда Красотки.
Белые зубы Бапи блеснули. В середине была дыра. В драке ему выбили средние резцы.
— Сколько?
Пима мотнула головой в сторону Гвоздаря, давая ему знак говорить.
— Пока что килограмм сто, может, сто двадцать, — сказал он. — И там еще достаточно.
— Да ну? — переспросил Бапи и кивнул. — Тогда поспешите и вытащите побыстрее. Не возитесь с зачисткой. Главное, заберите весь кабель.
Он поглядел в сторону горизонта.
— В «Лоусон энд Карлсон» сказали, что будет ураган. Сильный. Пару дней не сможем работать на кораблях. Наберете достаточное количество кабеля, а потом будете его чистить, на песке.
Гвоздарь сдержал гримасу отвращения при мысли о том, что ему снова придется лезть во тьму, но Бапи уловил его настроение.
— Есть проблемы, Гвоздарь? Думаешь, если шторм, то можно будет сидеть на жопе?
Бапи махнул рукой в сторону протянувшихся вдоль кромки джунглей рабочих лагерей.
— Думаешь, я не найду там еще сотню паршивцев, каждый из которых не прочь занять твое место? Там есть такие, которые дадут мне им глаз вырезать, только чтобы я взял их работать на корабли.
— Никаких у него проблем, — вмешалась Пима. — Тебе нужен кабель, мы его достанем. Без проблем.
Она жестко глянула на Гвоздаря.
— Мы твоя команда, босс, — продолжила она, снова переведя взгляд на Бапи. — У нас нет проблем.
Все дружно закивали. Гвоздарь встал и отдал остатки кабеля Тик-току.