Разрушитель
Шрифт:
– Не стоит, тут близко, – махнул рукой Алан и первым вышел из-под козырька.
Ветер тотчас попробовал забраться под котту, швырнул в лицо колючие снежинки, но Алан не обращал внимания на зимнюю погоду. Не до того, когда в голове ругаются два голоса и ни один не хочет уступать.
Лис распахнул дверь, и герцог стремительно вошел в тренировочный зал. Глухие редкие удары мечей, скупые движения, мягкие шаги и прерывистое дыхание говорили о том, что бойцы уже слегка выдохлись. Но признаваться в этом никто не собирался. Что же, придется вмешаться,
– Иверт!
– Да, мой вождь. – Горец отступил на шаг, но яташ не опустил. – Эй, ксен, когда ты в последний раз держал оружие?
Алвис посмотрел на узкий длинный меч в своей руке, стер кровь с разбитой губы и улыбнулся.
– Давно мне не встречался такой дикий противник, горец.
– Меня не зря прозвали Ураганом, – самодовольно произнес Иверт и поманил Искореняющего сложенными пальцами. – Мой вождь, дай мне немного времени, чтобы я убил этого ксена.
Длань так и не покинул крепость, чем вызвал у Иверта очередной приступ паранойи. Горец постоянно задирал брата Искореняющего, и в результате это вылилось в дуэль, после которой оба прониклись друг к другу уважением, что не помешало им периодически сталкиваться в тренировочных боях, часто напоминающих настоящие. По крайней мере, синяки и свежие порезы не сходили ни у одного, ни у второго. Алан не вмешивался, хотя иногда очень хотелось отправить этих двоих куда-нибудь подальше. Например, в горы... на поиск подснежников...
– Не желаете поучаствовать, кир Алан?
Алвис широко улыбнулся, стремительно атакуя самоуверенного горца.
Алан подошел к стене, увешанной оружием, выбрал легкий яташ, с которым обычно тренировался, и повернулся к Лису.
– Ксены против вождей.
Телохранитель не заставил себя уговаривать. Он скинул сутану, оставшись в шерстяной рубашке, и, взяв точно такой же яташ, приготовился к бою. Под залихватский свист Оськи и выкрики воинов, зашедших посмотреть на бой, Алан атаковал телохранителя.
«Ну и на кой оно мне надо? – успела подумать про себя Виктория, прежде чем их оружие встретилось. – Можно подумать, мне мало тренировок с Семухом. Идиотка!»
«Ага», – радостно согласился внутренний голос. Вроде бы мужской…
Три месяца прошло с тех пор, как Алан объявил Игушетию независимым государством и сел на трон герцогства. Как сказал Алвис: «Вы нарушили все законы, удивительно, что вам это сошло с рук». Виктория же не удивлялась.
Через несколько недель после смерти предыдущего герцога на землю пришел сезон холодов. Снегом замело перевалы, закрыло проходы в горах. Госпожа зима стала союзником опального бастарда, дав отсрочку, чтобы он успел разобраться в делах герцогства, подтянул к себе людей и понял, что делать дальше. Но главным было то, что впервые Виктория никуда не спешила, не неслась сломя голову, не решала сто дел одновременно.
Как-то незаметно Мэтью взял на себя все хозяйственные и торговые заботы, Иверт, оставаясь советником вождя, собирал вокруг себя собственную команду, и Виктория надеялась, что со временем у них появится служба безопасности. Барон Семух контролировал гарнизон, а личную охрану герцога так и составляли два телохранителя-послушника. Охранять Турена она поставила ветеранов маркиза Генри. Мальчишка остался секретарем при герцоге, и Виктория с печалью думала, что, не будь он лишен части языка, из него бы вышел прекрасный оратор. Парень писал великолепные речи, когда Алану приходилось выступать на собраниях гильдий, или в храме, или на встрече с немногочисленным дворянством герцогства.
В общем, делать герцогу было совершенно нечего! Только тренироваться, разбирать бумаги, оставшиеся после советника, и разговаривать с самим собой. Как сейчас.
У Виктории появилось время немного осмотреться, решить, как жить дальше, остановиться, покопаться в себе, и это было так странно, словно она опять ушла на пенсию. Еще вчера нужно было рано вставать, бежать на работу, а сегодня можно целый день ничего не делать, заниматься приятными вещами, на которые раньше не хватало времени, но появилась пустота, словно у нее отобрали что-то очень важное. Когда она рассказала о своих ощущениях Иверту, тот только головой покачал.
– Зима, мой вождь, время скуки и любви.
Виктория вздохнула и поежилась, выбираясь из остывшей воды. Берт протянул полотенце.
– Знаешь, что я сделаю, как только мы вернемся в Кровь?
– Пойдете в баню, – улыбнулся Берт, помогая Алану натянуть на влажные плечи рубашку из плотной ткани.
– Обязательно! Там не будет кирены Валии и брата Алвиса, и никто не посмеет сказать мне, что сидеть в парилке с простолюдинами недостойно короля и вождя, – недовольно пробурчал вождь и король. – Эй, Лис! – окликнул он мывшегося за перегородкой парня. – Ты из благородных? А то, понимаешь ли… – добавил по- русски.
– Мой отец был гончаром, – раздалось из-за ширмы, и Алан многозначительно поднял палец.
– Да они не из-за этого, – Берт протянул нагретые над очагом подштанники. – Тут баня всеми ветрами продувается, а здесь тепло, сухо и ваша комната рядом. Не застудитесь. Кирена боится, что вы заболеете. Нравитесь вы ей.
От этого заявления Алан застыл на месте со штанами, натянутыми до колен. Такая бредовая мысль ему в голову еще не приходила. Мать Турена всегда была сдержана, спокойна и учтива, но не более того. Эдакая Снежная Королева.
– Берт, с чего ты взял?
– Так я же вижу, как кирена на вас смотрит. Я этих делах не ошибаюсь, кир Алан. Вот молодая маркиза – та просто кокетничает, ей хочется, чтоб вы на нее внимание обратили, она и...
– Строит глазки, – закончил за слугу герцог.
Это Виктория сразу заметила – шестнадцатилетняя Эвелин совершенно не умела притворяться.
– Да только она со всеми так. И с Ураганом, и с братом Алвисом, и с вами, и с нашими ксенятами. Молодая еще.