Разрушитель
Шрифт:
Наконец разговор закончился, Ксан ушел первым, затем, немного повздыхав, Рэй отправился прощаться с женой, а генерал пожелал лично проверить амуницию каждого из воинов отряда, поэтому, коротко поклонившись Алану и отказавшись от обеда, направился в компании барона Семуха в казармы.
– Вот же въедливый старый черт, – пробормотал Алан, откидываясь на спинку кресла и потирая глаза.
Следовало навестить Алвиса и проверить теорию с пенициллином, но было так лень. Пойти попрощаться с Эвелин? Тоже не хотелось, девчонка вызывала лишь легкую неприязнь, и ее скорейшее отплытие было только на руку. Посольство
Ксан нашел герцога, когда тот, поборов усталость и апатию, шел к Алвису, неся под мышкой закутанную в тряпку миску с плесневелым хлебом. Алан пытался вспомнить, как именно следовало использовать плесень, то, что ее можно пить с водой, память Виктории услужливо вытащила на поверхность, правда, заодно она вспомнила и последствия этого питья, поэтому вариант «напоить Длань и посмотреть на результат» был отметен как антисанитарный и негигиеничный. Даже для злодея, которым чувствовал себя герцог, поить лежачего больного слабительным было как-то слишком.
– Кир Алан! – Ксан выглядел запыхавшимся. – Прошу уделить мне некоторое время. Это очень важно.
«Неужели решил бросить Эвелин?» - неприятно кольнуло под лопаткой дурное предчувствие. Алан оглянулся и увидел, как прячется за изгибом коридора огненно-рыжая голова.
– Кто бы мог сомневаться, что без шута здесь не обошлось, – пробормотал он по-русски и оглянулся.
Они были в коридоре, который вел к казармам, здесь располагались комнаты привилегированных воинов, и где- то здесь жил барон Семух. Алан толкнул одну из дверей и вошел внутрь. Похоже, именно в этой комнате никто давно не жил. Холодно, сыро, голый топчан, стул да деревянный стол. Маленькое окошко, затянутое тряпкой. На подоконнике заледеневший снег. Герцог сунул в руки сопровождающему воину свой ценный груз и кивком головы пригласил Ксана внутрь. Возвращаться ради разговора он не собирался.
Будущий король Мирии не стал спорить, зашел следом и прикрыл за собой дверь.
– Хочу вам кое-что показать и очень надеюсь, что никогда не пожалею об этом. – Молодой мужчина достал из-за обшлага сложенный лист бумаги и протянул его Алану. – Не хотелось мне быть тем, кто принесет дурную весть, но в знак нашей дружбы...
Удивительно, как у герцога не дрогнула рука, когда он брал бумагу, потому что сердце рвануло куда-то в желудок и там принялось с остервенением биться о ребра.
Ксан оперся о столешницу и сложил руки на груди.
– Мой шифровальщик отбыл с посольством, но из того, что я понял, это письмо к королю Ратии с предложением о свержении вашей власти. У вас в семье предатель, кир Алан.
– Это не секрет для меня. – Алан вздохнул с облегчением, бегло просматривая набор закорючек. – Надеюсь, это копия? – Ксан кивнул. – Отлично. И как это попало к вам в руки?
– Знаете, я думал, что женюсь на юной восторженной глупышке, но маркиза меня удивила. Она предпочла честь бесчестию, а верность мужу - верности родне. Я стал надеяться, что из нее вырастет достойная мать моим детям.
– Главное, научи ее всему... неприличному... и нужному, – хмыкнул Алан, пряча письмо. – Итак, позволь угадать, письмо написала Валия и передала через Эвелин, а Эвелин вдруг решила проявить дальновидность. Не похоже на нее.
Ксан чуть заметно улыбнулся.
– Я задался тем же вопросом, не может ли это быть тонкой игрой? Быть может, кирены решили таким образом усыпить мою бдительность? – Алан согласно кивнул, он бы сделал именно так. – Поэтому прежде, чем идти к вам, я провел собственное небольшое расследование. После встречи с киреной Валией моя невеста общалась лишь с вашим шутом.
– О... – Алан понимающе усмехнулся. Похоже, стоит поговорить с Оськой перед тем, как навестить Эвелин. – Благодарю за доверие.
Он направился к выходу.
– Как вы поступите с супругой? – тихо спросил Ксан.
– Никак, – пожал плечами Алан, старательно сохраняя бесстрастное лицо. – Пока никак. Понаблюдаю. А вам спасибо, я рад, что на трон дружественного государства сядет благоразумный и думающий правитель. – Ну вот, пусть теперь Мэтью попробует сказать, что Алан не умеет быть дипломатом. – Надеюсь, в дальнейшем между нами сложатся хорошие деловые отношения, несмотря на интриги наших женщин. Желаю вам легкой победы, сир.
Они пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.
– Сучка!
Сопровождающий Алана Пип резко отшатнулся, но сделал вид, что не заметил вспышки ярости господина, оно так спокойнее, а то, не ровен час, и в морду можно схлопотать.
– Возвращаемся, – бросил Алан.
Злости не было, был рациональный холодный расчет и легкое недоумение. Что ей не хватает? Ну не любви же, в самом деле! Валия для этого слишком умна, слишком расчетлива, слишком настороженна. Что тогда? Власть? Так она станет королевой одного из сильнейших государств континента, а может быть и мира. Знает же, что править ей все равно никто не позволит, женщины не наследуют трон. Тогда почему? Конечно, он еще спросит у нее об этом, спросит, когда будет знать и понимать хоть немного больше. А пока нужно принять решение, и вряд ли оно тебе понравится, госпожа Ледышка.
Отца Крамера все еще охраняли, и, хотя после согласия Учителей помочь, правильнее было отпустить всех из- под стражи, Алан решил, что не будет спешить. Увидев решительно шагающего раздраженного герцога, страж вытянулся в струнку, преданно пялясь господину в грудь, Алан стукнул по двери кулаком и, не дожидаясь приглашения, вошел.
Отец Крамер работал. Услышав шаги, он поднял голову на незваного гостя. Расслабленный и немножко уставший, но взгляд ясный и доброжелательный.
– Чем обязан? – улыбнулся он одними губами.
– Мне нужно прочесть письмо. Уверен, что у вас есть все шифры королевских домов этого мира. Учитель тонко улыбнулся.
– Присаживайтесь. Как я понимаю, вы не хотите предать огласке содержание этого письма, поэтому пришли ко мне, а не к генералу Генри.
Если быть честным, то о генерале Алан просто не подумал, а если бы и подумал, то все равно пришел бы сюда, потому что генералу хватило бы решительности избавить своего кумира от жены-интриганки каким-нибудь радикальным методом, не совместимым с жизнью. Поэтому он ничего не сказал, молча наблюдая, как отец Крамер достает из маленького деревянного сундучка приспособления: странные линейки, вместо делений на которых были прорезаны всевозможные отверстия, увеличительное стекло, перья, бумагу и свитки, исписанные мелкими значками.