Разрушитель
Шрифт:
— Очень похоже. Как он выглядел? Спокойный? Взволнованный?
— Прекрасно. Я предупредил, что нам нужен будет причал к вечеру. Он ответил, мол, не будет проблем, потому что он вернется в Лимингтон поздно. Как я помню, он сказал, что у него назначена встреча в Лондоне в понедельник, другими словами, этим утром, поэтому он планирует успеть на последний поезд.
— С ним был ребенок?
— Нет.
— Как он расплатился?
— Кредитной картой.
— У него был бумажник?
— Нет. Его карточка была во внутреннем кармане шорт. Он сказал,
— В руках он нес что-нибудь?
— Нет.
Никто не сделал записи о времени ухода «Крейзи Дейз», но причал был снова свободен к 19.00 в воскресенье, куда и поставили яхту, которая пришла из Портсмута. В ответах на этот запрос не сообщалось о ребенке, который без какого-либо сопровождения выходил из порта, или о мужчине, уводящем с собой ребенка. Однако несколько человек настаивали, что причалы всегда переполнены народом, даже в восемь часов утра, любой может взять с судна все, что угодно, если это завернуто во что-либо обычное, например спальный мешок, и положить в специальную портовую тележку, чтобы увезти с понтонов.
В течение двух часов после того, как полиция Лимингтона занималась проверкой коттеджа Уильяма Самнера в Роуп-Уок, пришел другой запрос из Уинфриза по проверке местонахождения судна «Крейзи Дейз», которое пришвартовалось где-то на речных причалах или в коммерческом рыболовном квартале. Потребовался лишь один телефонный звонок начальнику порта Лимингтона, чтобы установить его точное местонахождение.
— Конечно, я знаю Стива. Он швартуется у поворота, приблизительно в пяти сотнях ярдов за яхт-клубом. Шлюп длиной тридцать футов с деревянной палубой и парусами темно-красного цвета. Хорошее судно. Хороший парень.
— Он на борту?
— Не знаю. Я даже не знаю, пришло ли его судно. Это важно?
— Возможно.
— Постарайтесь дозвониться до яхт-клуба. Они могут посмотреть в бинокль и найти его, если он там. Если ничего не получится, возвращайтесь ко мне, и я пошлю одного из парней проверить.
Уильям Самнер воссоединился с дочерью в полицейском участке Пула в 18.30 в тот же вечер после утомительной гонки из Ливерпуля, проехав 250 миль. Но если кто-нибудь ожидал, что малышка кинется к нему с радостной улыбкой, его ждало разочарование. Она продолжала играть в игрушки на полу, внимательно разглядывая утомленного мужчину, который тяжело опустился на стул, обхватив голову руками. Он извинился перед констеблем Сандрой Гриффитс.
— К сожалению, Ханна всегда ведет себя так, — сказал он. — Кейт была единственной, на кого она реагировала. — Он потер покрасневшие глаза. — Вы уже нашли ее?
Гриффитс ходила вокруг девочки, словно защищая ее, волнуясь, что же ребенок понимает из сказанного. Она обменялась взглядами с Джоном Гелбрайтом.
— Мой коллега из полицейского управления Дорсета, инспектор Гелбрайт знает об этом больше меня, мистер Самнер. Думаю, разумнее всего поговорить с ним, а я тем временем отведу Ханну в столовую.
Она протянула девочке руку, приглашая ее:
— Ты любишь мороженое, дорогая моя?
Реакция ребенка удивила. С доверчивой улыбкой девочка встала и подняла ручки.
— Совсем другое дело по сравнению с тем, что было вчера, — произнесла Гриффитс со смехом, поднимая девочку на руки. — Вчера она не хотела даже взглянуть на меня.
Она прижала к себе теплое крошечное тельце, стараясь игнорировать опасные сигналы материнского инстинкта, любезно посылаемые ее 35-летней гормональной системой.
После их ухода Гелбрайт подвинул стул и сел напротив Самнера. Отец Ханны оказался старше, чем он ожидал, редеющие темные волосы и угловатое, неуклюжее тело. Если не покусывал нервно губы, то постукивал пяткой по полу: та-та-та… Гелбрайт неохотно достал несколько фотографий из нагрудного кармана и держал их в руках наготове. Он заговорил с глубоким искренним сочувствием:
— Нелегко сообщать об этом, сэр, но вчера вечером найдена мертвая молодая женщина, похожая по описанию на вашу жену. Мы не можем быть уверены, что это Кейт, пока вы не опознаете, но мне кажется, вам следует подготовиться к худшему.
Лицо мужчины исказилось от ужаса.
— Я знаю, — прохрипел он. — Всю дорогу я только и думал о том, что случилось ужасное. Кейт никогда бы не оставила Ханну одну. Она обожала ее.
Гелбрайт неохотно показал фотографию Самнеру, держа в своих руках.
— Да, — произнес тот, — это Кейт.
— Мне очень жаль, сэр.
Самнер дрожащими руками взял фотографию и внимательно рассматривал ее. Затем спросил:
— Что случилось?
Гелбрайт по возможности кратко объяснил, где и как была найдена Кейт Самнер, не считая нужным рассказывать об изнасиловании и убийстве.
— Она утонула?
— Да
Самнер в недоумении покачал головой.
— Что она там делала?
— Не знаем. Но мы думаем, упала с судна.
— Но тогда почему Ханна оказалась в Пуле?
— Не знаем, — ответил Гелбрайт.
Мужчина отдал фотографию Гелбрайту, словно, убрав ее с глаз долой, мог вычеркнуть из памяти случившееся.
— Не вижу смысла, — резко произнес он, — Кейт никуда бы не поехала без Ханны и ненавидела плавание под парусами. Когда мы жили в Чичестере, у меня была яхта «Контесса 32», но мне так и не удалось убедить Кейт поплавать на ней — она страшно боялась, что лодка опрокинется в открытом море и все утонут.
Он вновь схватился за голову, словно смысл сказанного постепенно доходил до его сознания.
Гелбрайт немного помолчал, ожидая, когда Самнер успокоится.
— Что вы сделали с яхтой?
— Продал года через два, а деньги пустил на приобретение Лангтон-коттеджа.
Он вновь погрузился в молчание.
— Ничего не могу понять! — вдруг воскликнул муж убитой. — Разговаривал с ней по телефону поздно вечером в пятницу. У нее все было прекрасно. Каким образом она могла оказаться мертвой через сорок восемь часов?