Разрыв. Этот длинный, длинный день
Шрифт:
– Я понимаю твои эмоции, Валерий, – уже более вкрадчиво и продолжая фамильярно относиться к собеседнику, желая тем самым расположить его к себе, произнес Милли. – Однако мне и моему руководству несколько непонятны твои телодвижения.
– Что вы мистер Милли подразумеваете под «несколько непонятными телодвижениями» с нашей стороны? – выдерживая официальный тон, спросил Афанасьев.
– Я имею ввиду вашу игру ядерными бицепсами, – сказал уже более жестко Милли, видя, что его собеседник не хочет поддерживать с ним игривый тон.
– Наше поведение полностью соответствует угрожаемой обстановке, – сухо констатировал Афанасьев и добавил, – полагаю, что в схожей обстановке вы поступили бы точно так же.
– Да, пожалуй, – нехотя
– Это сигнал, прежде всего тем, кто намеревается в очередной раз погреть свои озябшие ладошки над огнем зарождающихся междоусобиц, который сами же и пытаются разжечь, – с явным намеком на американский след в этом деле сказал русский генерал.
– А вам не кажется, что ваши слова далеко выходят за пределы дипломатического этикета?! – уже раздраженно бросил он в адрес своего визави.
– Ну, раз вы так сразу приняли мои слова на свой счет, то у меня закрадываются вполне оправданные подозрения в достоверности моей точки зрения, – без обиняков заявил Афанасьев. Переводчик, в звании капитана войск связи не смог скрыть своего удовлетворения и в порыве чувств поднял кверху большой палец, но тут же смутился своего невольного жеста и уткнулся в аппаратуру. Генерал неодобрительно покачал головой, но замечаний подчиненному делать не стал.
– В таком случае, я вынужден от имени правительства Соединенных Штатов Америки и ее президента выразить вам генерал Аф-фа-на-си-ефф решительный вербальный протест против нагнетания вами атмосферы хаоса и недоверия в этот и без того сложный период наших взаимоотношений, – добавив жесткости в свой голос, выпалил Милли на одном дыхании.
– Я принимаю ваш протест, к сведению, – равнодушно парировал Афанасьев. Осознавая, что несколько «перегнул палку» в разговоре с человеком, который и так находится «на взводе», янки сбавил обороты и уже более примирительно обратился к собеседнику:
– Я все понимаю, Валери, – с ноткой сочувствия произнес он, – но и ты должен меня понять. На наших с тобой странах лежит тяжкое бремя ответственности за то военное всемогущество, что ниспослал нам Господь.
На том конце провода тяжко вздохнул русский Начальник Генштаба, и это несколько приободрило бойкого американца, продолжившего свои игру в интонации:
– Можем ли мы, а вместе с нами и весь мир надеяться на то, что нервная реакция ваших стратегических сил, вызванная, только что случившейся трагедией, не будет иметь своего продолжения? – вкрадчиво поинтересовался Милли.
– Если за терактом не последует никаких враждебных действий, с какой бы то ни было стороны, направленных на подрыв суверенитета нашей страны и жизни ее граждан, то и с нашей стороны не будет более жесткого реагирования. А приведение войск стратегического назначения в состояние повышенной боевой готовности, будем считать, как незапланированное учение.
– Вот это ты правильно сказал, Валери! – повеселел представитель супостатов. – Значит, я могу передать своему президенту, что инцидент близок к завершению?
– Да. Но все-таки какое-то время мы еще подождем с окончанием до прояснения дальнейшей обстановки.
– Да-да, я понимаю, – поспешил американец, – и все же я попросил бы тебя, Валери, не как твой извечный оппонент, а как простой житель планеты Земля, снизить градус напряжения в как можно более короткий срок.
– Разумеется, мы учтем твои пожелания, Марк, – ответил Афанасьев, назвав впервые за весь разговор своего визави по имени.
– Когда нам ждать снижения напряженности с вашей стороны? Пойми, Валери, – тут он несколько замялся, – я ведь интересуюсь не из личного любопытства. Надо мной, ты сам понимаешь, стоят люди повыше и теребят меня по этому поводу.
– Я понимаю, – согласился Афанасьев. – Если не произойдет больше никаких эксцессов с терактами или каких-либо иных провокаций по периметру нашей границы, то к вечеру, я думаю, что все войдет в обычный режим.
– Хорошо, Валери. Я тебя понял, и передам твои обещания, кому следует. До связи.
– До побачення. 83
– Что-что? – не поняли на другом краю земли ни генерал, ни его переводчик.
– До свидания говорю, – тут же пояснил Валерий Василевич и отключился, чтобы не вдаваться лишний раз в пояснения, отчего у него вырвалась эта фраза.
83
До побачення – до свидания (укр.)
Уже уходя из переговорной комнаты, не обращаясь ни к кому, Афанасьев пробормотал негромко:
– Однако же соболезнования не принес, стервец. Ладно. Ничто. Мы и это запомним… – при этом скулы его лица напряглись, а пальцы до боли сжались в кулаки.
Глава 4
I
24 июня 2020г. Российская Федерация, арх. Новая Земля, пос. Белушья.
Несмотря на конец июня, климатические особенности Заполярья, относили этот месяц к весне. Это утро было особенно теплым. По показаниям четырехметрового термометра, приколоченного еще с незапамятных времен советской власти к торцу административного здания поселка, выходило, что +2oC если еще и не начало короткого лета, то уж точно конец весны. Утро здесь начиналось по заведенным армейским правилам, не признающим выходных и праздников, в 6 часов всеобщей побудкой, касающейся как военного, так и присланного с материка гражданского персонала. Сегодня поселок особенно напоминал растревоженный пчелиный улей. На 11 часов утра были назначены завершающие циклы грандиозного эксперимента, призванного не только открыть новые физические законы, но и решать, попутно этому, множество прикладных задач, связанных с обороноспособностью страны.
В середине восьмидесятых, отмеченных недоброй народной памятью, как года никому непонятной «перестройки», с прекращением ядерных испытаний, проводимых, в том числе и на новоземельском полигоне, жизнь в Белушьей, казалось, навечно замерла. Сначала объект покинули «яйцеголовые» 84 спецы, числящиеся за Министерством Среднего 85 Машиностроения, затем к ним присоединились военные из числа технического персонала, призванные обслуживать объект. В результате всех пертурбаций и последовавшим за ними десятилетии полной разрухи и забвения, на самом объекте и прилегающем к нему обширном полигоне, включающем в себя большое количество надземных и подземных сооружений, оставались только его бессменный одноногий комендант, в звании полковника, которого все звали просто «Митрич», да усиленный взвод солдат, приданных ему для охраны оставшегося на глубокой консервации имущества. Ногу свою он потерял еще в далеком 82-м, когда нечаянно провалился на своем снегоходе в пещеру едва прикрытую карстовыми отложениями. Сложный перелом и сильнейшее обморожение (его искали почти три дня) не дали возможности сохранить ногу, ампутированную чуть ниже колена. Однако какими-то неведомыми путями ему удалось вернуться в строй и вновь занять свое недолго пустовавшее место.
84
По устоявшейся во всем мире привычке «яйцеголовыми» принято называть ученых.
85
В Советском Союзе Министерство Среднего машиностроения отвечало за ядерную программу.