Шрифт:
Пролог
Вот уже несколько миллиардов лет прошло с тех пор, как желтый карлик на окраине одной из галактик сформировал планетную систему. Теперь его движение в составе галактики сопровождала свита из восьми крупных планет, десятков малых планет и объектов. С тех пор ничто не нарушает размеренное движение планетной системы вдали от центра галактики, где обычно происходят главные события звездного и планетного формирования.
В непосредственной близости от пятой планеты, практически в плоскости эклиптики, из межмерья мгновенно вынырнул космический объект размерами немногим уступающими планете, окруженный голубым сиянием. Вектор скорости нового космического объекта был направлен в сторону соседней галактики, а скорость его движения в пять раз превышала орбитальную скорость пятой планеты. В момент появления объекта в борьбу вступили гигантские силы гравитации обоих космических тел. Сила притяжения солнца и сила гравитации нового объекта практически разорвали планету: крупные и мелкие обломки ее мантии и коры взрывом начало разносить во все стороны. Хлестнувший из ядра огненный столб постепенно вытягивался в сторону звезды. Позднее, почти достигнув четвертой планеты, по пути он слизал часть атмосферы своей соседки, затем рассыпался и пропал.
Космическая катастрофа коснулась и нового объекта. Интенсивность его голубого сияния скачкообразно снизилась. Теперь можно было видеть, как он разваливается пополам, причем его дальняя от звезды сторона продолжала перемещаться по первоначальному вектору скорости, покидая границы планетной системы, а ближняя сторона начала дробиться. Эти осколки, окруженные слабым голубым сиянием, благодаря своей начальной скорости прошли орбиту четвертой планеты, но под воздействием поля гравитации третьей планеты вошли в атмосферу и пролились на ее поверхность метеоритным дождем.
Через тысячи лет ничто не напоминало о происшедшей катастрофе, лишь любознательный разум, зародившийся через миллионы лет на третьей планете, не уставал выдвигать волнующие гипотезы о причинах гибели планеты Фаэтон.
Глава 1
Сегодня заканчивается первая неделя нашего с Пашкой отдыха в профилактории. Мы оба молодые специалисты, два года назад окончившие ВУЗы, он – университет экономики, а я – политехнический. С Пашкой мы дружим с первого класса и даже живем в одном подъезде: мы с мамой – на третьем этаже, а Пашка со своими родителями – на четвертом. Дружим семьями, все праздники и дни рождения отмечаем вместе.
Анна Андреевна, Пашкина мама, – учительница начальных классов; начиная с ее уроков, мы с Пашкой сидели за одной партой и остались верны этой традиции до окончания школы. Отец, Федор Александрович, – экономист, и, наверное, именно под его влиянием Пашка решил поступать в экономический университет.
В этом году мы решили разбить свой отпуск на две части и первую, зимнюю, половину его отдохнуть в профилактории завода, на котором я работаю. Путевки я взял в профсоюзе, после того, как профком Пашкиного банка договорился об оплате с нашим комитетом. Сама база отдыха находится в трех километрах от райцентра в лесу на берегу реки.
После завтрака мы решили размяться: взяли лыжи, закинули за спину полупустые рюкзаки и по наезженной лыжне отправились в глубь леса. Зима в этом году выдалась гнилая, как и всегда в Беларуси: снег изредка перемежался дождем, но сегодня был небольшой мороз и легкий ветерок. Лыжня оказалась неплохо накатана, видимо, нас уже кто-то опередил.
Примерно через час попетляв по лесу и слегка устав, мы выехали на опушку к замерзшей реке. Здесь лыжня сворачивала в сторону профилактория, но до него еще было около двух километров. Впереди, если присмотреться, тоже можно было разглядеть лыжню, засыпанную снегом и едва заметную, которая вела прямиком к реке. В морозные дни, когда лед на ней был достаточно толстый и прочный, лыжники использовали этот маршрут, чтобы добраться до местного магазина, расположенного на противоположном берегу примерно метрах в ста от воды.
Пашка уже повернул на лыжню к профилакторию, но я остановил его.
– Знаешь, я, наверное, заскочу в магазин. До обеда времени еще навалом.
– Женька, ты уверен? – нерешительно спросил Пашка, косясь на покрытую неровным темным льдом реку. – Здесь уже неделю никто не ходил.
– Не волнуйся, мороз с ночи стоит.
– Ну, пока. Я, как приеду, сразу начну сушиться. Не задерживайся.
Пашка бодро двинулся к рощице, за которой находился профилакторий.
Подъезжая к реке, я стащил с себя тонкий свитер и всунул его в рюкзак, затем надел куртку и рюкзак обратно. Встал на лед и пару раз подпрыгнул – лед был крепкий. Не спеша поехал вперед высматривая лыжню. Пройдя половину пути, наступил на холмик, оказавшийся присыпанным снегом куском льда, и моя правая нога резко уехала вправо. Я упал на спину и услышал треск ломающегося подо мной льда, лыжи мои отщелкнулись и поехали в разные стороны. Через секунду я уже был в воде. Лицо сразу обожгло холодом. К счастью я успел сорвать ремешки лыжных, оттолкнулся руками и ногами и вырвался на поверхность. Попытался выбраться на лед, но он оказался слабее, чем я ожидал: отламывался под моим весом. Набрав в легкие воздуха, закричал:
– На помощь!
Опять погрузился в воду. Холод и страх начали сковывать мышцы.
– Помощь… Да… Нет… – раздался у меня в голове громкий голос. Я даже не понял, что это было. Опять вырвался на поверхность и снова позвал на помощь.
– Помощь… Да… Нет… – опять раздался в голове бесстрастный громкий голос.
В панике я закрутил головой, пытаясь увидеть говорившего. Никого! Только неясное голубоватое сияние подо мной. У меня в мозгу отчаянно билась только одна мысль: «Помощь! Помощь! Да! Да!»
И тут я почувствовал, как неведомая сила мягко подняла меня к поверхности, медленно переместила прочь от полыньи и, наконец, так же мягко уложила на лед в метре от берега. Я был слаб и не мог подняться, холод не отпускал меня, крупная дрожь била все тело; я лежал с закрытыми глазами, стараясь прийти в себя.
– Помощь… Да… Нет… – услышал я в голове тот же бесстрастный голос. На этот раз я даже не задумывался. Мышцы лица сковала судорога, и я мысленно вопил: «Помощь! Да-да-да!»
– Вместе-помощь-да… Нет-вместе-помощь-нет…
Это было что-то новое, и даже находясь в таком состоянии я смог удивиться. В критических ситуациях соображать приходится быстро: если «вместе – помощь да», а «НЕ вместе – помощь нет», то и думать нечего. Поэтому мысль у меня была одна: «Вместе – да!»
Сразу же, несмотря на зверский озноб, я почувствовал покалывание кожи, а через несколько секунд ощутил медленно разливающееся по всему телу тепло. Открыл глаза и увидел, что все туловище, ноги и руки покрывает тонкое голубоватое свечение. Поднялся и, сделав несколько шагов, оказался на берегу. Мне уже становилось жарко, а от одежды начинал идти пар. Но неожиданно покрывавшее меня свечение начало тускнеть и нагрев прекратился, но я уже чувствовал себя так, будто бы только вышел из бани, и меня охватила сумасшедшая радость: я выжил!
– Энергия… НЕТ — уловил я слабую мысль. Теперь ранее громкий голос звучал у меня в голове очень тихо.
– Помощь! Да! – отправил я мысль, но услышал едва различимый отклик: «Энергия… НЕТ».
И тут до меня дошло, я даже остановился. Это что же получается? Кто-то/нечто пришел мне на помощь, отдав всю энергию (или жизнь?), чтобы спасти мою жизнь. Это несправедливо! Так не должно быть!
– Друг! Ты где? – кричал я, но ответа так и не услышал. Мне было обидно до слез.