Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.
Шрифт:
Прошло много лет, и сейчас я вспоминаю об Оле с чувством большой благодарности не только за те приятно проведенные в ее обществе минуты, которые уже тогда так ценил и которыми так гордился, но и за нечто более важное для меня. В эти редкие встречи с Олей, внимательно следя за ней, я получал уроки умения держаться за столом, вести разговоры. Конечно, тогда я не мог и предположить, в какой степени все это сможет мне пригодиться в дальнейшей жизни. Тогда я был просто очарован женой комдива.
В Гавре, посадив всех на автобусы, я, комдив, его жена и его помощник уселись в машину и взяли направление на Париж. Мы ехали по незнакомой мне Франции. Я
В очень приятной беседе мы приближались к столице Франции, к Парижу. Наша машина продолжала скользить по прекрасной фиолетовой асфальтированной дороге, в зеркале которой отражался свет сотен ярких электрических ламп. Фары многочисленных автомашин разрезали спустившуюся на землю темноту и в то же время затухали при появлении встречных машин, в том числе и нашей. Покачивание автомашины на рессорах увеличивало мою усталость, ведь я еще никогда в жизни не ездил на такой скорости на значительное расстояние.
Париж. Замелькали его окраины, улицы постепенно расширялись, приближаясь к центру города. Они делались еще более освещенными, более парадными. Меня крайне удивляло большое количество красных фонарей на зданиях, мимо которых мы проезжали. Из рассказов и некоторых прочитанных книг я мог предположить, что помещается в этих зданиях. Спрашивать об этом у моих попутчиков было неудобно. Только на следующий день, прогуливаясь по Парижу, я узнал точно, что во Франции красными фонарями обозначали места, где размещались табачные магазины, где продавались сигареты, курительный табак, спички, зажигалки, как мне тогда казалось, составлявшие государственную монополию.
Все прибывшие с нами на теплоходе «Андрей Жданов» были размещены по разным гостиницам отдельными группами.
Машина генерала, буду называть так, как его называли уже в то время за границей, Николая Николаевича Васильченко остановилась у гостиницы «Сен-Жермен». Небольшая уютная гостиница, расположенная вблизи улицы де Гринелль, где издавна размещалось посольство царской России, а после установления дипломатических отношений с Советским Союзом – посольство СССР. Возможно, выбор гостиницы объяснялся тем, что мне надлежало часто бывать во время моего пребывания в Париже в посольстве.
Молодая и очень привлекательная испанка Кармен проводила меня в отдельный большой, но уютный номер. Чувствовалось, что она знает, для чего мы едем в Испанию. Видимо, до нас в гостинице уже побывало немало добровольцев-интернационалистов, поэтому понятно, что не только Кармен, но и все остальные из обслуги гостиницы знали, кто мы такие. Абсолютно все относились к нам с подчеркнутым дружелюбием и вниманием. Вместе со мной в гостинице находилось еще несколько человек. В некоторых номерах было по два и даже три человека. Я был в номере один. Я начал осматривать отведенную мне комнату. Первоначально мое внимание привлекла кровать. Никогда в жизни я не видел кроватей подобной ширины. Я подошел к ней, потрогал и убедился, что она очень мягкая. Еще больше меня поразила лежащая на этой низкой кровати
Вынужден особо отметить, что мое воспитание, полученное на родине, и степень знания жизни за границей проявились в том страхе, который я испытал, оставшись один в номере. Закрыв дверь изнутри на замок и на задвижку, уже поужинав, но еще готовясь ко сну, я более тщательно осмотрел номер, не забыв заглянуть за портьеры у окон, в шкаф и под кровать. Я искал, не спрятался ли там кто-нибудь. Затем, взяв одну из принесенных Кармен подушек, я накрыл ею, тщательно укутав, телефон, стоящий на столике, – я понимал, что меня могут подслушивать. Кто мог подслушивать, что подслушивать? Ведь в номере я был один, значит, подслушивать могли мои тайные мысли, и только, ведь вслух думать я не привык, да и не умел.
Сейчас все это мне, прожившему много лет за границей, кажется смешным, а тогда... Тогда я полагал, что проявляю необходимую бдительность и осторожность.
Приняв душ, я улегся в кровать и спал довольно долго. Утром, в условленный мною с вечера час, хорошенькая и улыбающаяся француженка горничная принесла мне в номер завтрак. Я еще лежал в кровати, когда на стук в дверь мне пришлось вскочить и открыть ее. Пожелав мне доброго утра и приятного аппетита, поставив на стол принесенный завтрак, горничная удалилась.
После вкусного завтрака я стал быстро готовиться к встрече с Николаем Николаевичем. Я понимал, что впереди напряженные дни совместной работы. Частично мне повезло. Утром я узнал, что старший группы, летчик, уже выздоровел, а быть может, делал вид, что здоров, так как чувствовал, что должен включиться в работу.
Нам с подполковником Д. были даны некоторые задания. После их выполнения мы использовали оставшееся свободное время и прогулялись по городу, посещая некоторые достопримечательности. Я был удивлен, что почти на всех улицах сновали девушки и в открытую предлагали свои услуги. Это были обычные проститутки. Надо признаться, среди них было немало очень симпатичных, даже красивых. Я выразил моему попутчику удивление, как это может существовать в таком прекрасном городе, в цивилизованной стране. Он посмеялся и ответил, что если на улицах существует открытая проституция, то в еще большей степени распространены различные дома свиданий, публичные дома, притоны. Большую часть времени мы с подполковником Д. тратили на более интересные беседы и прогулки по красивым улицам и площадям.
В то время как часть живущих в гостинице «Сен-Жермен» успевала ходить в кино и даже театры, мне лично уделяли внимание кроме подполковника Д. еще и сам Николай Николаевич Васильченко и его прекрасная жена Олечка. Мы ездили на машине по городу, его окрестностям, заезжали в Булонский лес и даже нашли время, чтобы посетить Лувр и Казино де Пари, побывать и в хороших ресторанах. Все было интересно и ново.
Прошло много лет, как я виделся с Николаем Николаевичем, его Олечкой и подполковником Д. С тех пор я никогда не забывал о них, вспоминая всегда с чувством уважения и благодарности. Конечно, они не могли знать, да и сам я тоже, что недалек тот час, когда все, что смог благодаря им усвоить, находясь за границей, мне так основательно пригодится.