Разведывательно-диверсионная группа. «Брат»
Шрифт:
— А-а-а-а!!! Падла! Больно!!! А-а-а-а!!!
— Догнал… — Проговорил Каха устало. — Ну, вот и хорошо…
Он наклонился над Зурабом, посмотрел ему в лицо, и выдернув из брюк уголовника ремень, крепко связал его запястья за спиной… Потом проделал тоже самое и со вторым, уголовником, которого поразило «оружие пролетариата»…
После этого Каха подошёл к девушке, которая была похожа на перепуганного насмерть зверька…
Она, сжавшись в комок, сидела на траве, поджав под себя ноги, и смотрела на Каху огромными, как у дикой серны, красивыми, но перепуганными глазами.
— Так как? С тобой всё в порядке? — Спросил Каха устало. — Тебя как зовут, красавица?
— Ла-ла…
— Что ты «лалакаешь»? Ла-ла-лу, до-ре-ми… Зовут тебя как?
— Ла, ик! Ла… — Пролепетала девушка. — Лала меня зовут…
— Ладно, Лала-Лу… Ты посиди здесь, и не убегай никуда… Всё уже закончилось… Да и опасно тебе будет сейчас по парку в темноте в одних трусах в одиночку бегать — глядишь ещё найдутся желающие получить доступ к телу… Так что сиди здесь и жди меня!.. А я пойду, посмотрю, что там с этим, третьим… Чего это он орёт, как раненный в жопу бегемот?.. — Проговорил Каха. — И не бойся больше ничего… Ладно, Лала-Лу?
И только после того, как дождался от девушки кивка головы, добрался до последнего, третьего насильника, который извивался от боли в пяти метрах…
Каха оказался не так-то уж и неправ — несостоявшегося насильника постигла та же участь, что и Зураба — нож торчал точно посредине бедра, чуть-чуть пониже ягодицы…
Уголовнику было нестерпимо больно, и он орал благим матом:
— Врача!!! Лепилу мне давай, падла!!! На ремни тебя порежу!!!
Он лежал на земле, но был всё ещё очень опасен потому, что так и не выпустил из ладони нож довольно внушительных размеров, и теперь, лёжа на животе, периодически им размахивал…
Каха улучил момент, и попросту наступил на вооружённую руку уголовника, а потом нагнулся, и взялся за рукоятку ножа, торчавшего из ноги:
— В-ва-а-а-а-у-у-у! — Взвыл уголовник. — Ты чё делаешь, падла?!! Убью, на хрен!!! Дай мне врача!!!
— Ага! Хорошо… Потом убьёшь… Если сможешь… А врача… Так это пожалуйста! Сейчас ты поднимешься, и пойдёшь вместе со мной к своим придуркам дружбанам! И поможешь мне доставить вас сначала в милицию, а потом уж и к врачам…
— Я никуда не пойду, падла!!! Я ранен! Мне нужна помощь!
А Каха начинал чувствовать, что времени на уговоры уголовника у него нет — тот удар ножом, под который он подставился специально, видимо, не прошёл даром… В глазах юноши уже каруселью кружили маленькие цветные шарики, и лопались, превращаясь в маленький салют… Который в очень скором времени грозился перейти в мощный фейерверк, а потом и в полную черноту — Каха терял кровь, а значит и силы, а в раз так, то в скором времени мог потерять и сознание… Что было бы совсем не кстати ни для него самого, ни для спасённой от насильников девушки…
И он не стал терять времени на долгие размышления, как убедить «зэка» сделать так, как ему было нужно, а просто шевельнув кистью, сжимавшей нож:
— А-у-у-а-а-у-у-а-а-а-а! — Взревел уголовник. — Чё творишь, падла! На куски порежу!!! В-ва-а-у-у-у-а-а-а!!!
— Встать, гад! — Рявкнул юноша. — Или я тебе прямо сейчас всю твою жопу прямо до ушей разрежу! Встать!!!
Кряхтя, и безбожно матерясь, уголовник поднялся с травы, и медленно, сильно подволакивая раненную ногу, пошёл в сторону полянки, на которой всё и началось… А Каха «помогал» ему идти, «поддерживая» раненного за рукоятку ножа, торчащего у него в заднице…
Девушка так и продолжала сидеть на траве, сжавшись в комок…
— Слышь-ка, Лала-Лу… — Проговорил юноша устало. — Вот, возьми, и заверни в тряпку… Только рукоятки не касайся! Оставим на ней отпечатки этого «орла» для милиции, а то он ещё и отбрехаться сумеет…
Он протянул девушке нож, рукояткой вперёд, удерживая его за самый кончик довольно внушительного лезвия…
— Так тряпок же нет… — Пролепетала девушка едва слышно.
— А платье твоё что теперь? Не тряпка? — Усмехнулся Каха. — Давай-ка ты быстрее, Лала-Лу, у нас нет времени…
Каха с каждой секундой чувствовал, как теряет силы…
Девчонка вскочила на ноги так, словно из травы к ней в трусики, сохранившиеся буквально чудом, заползла целая орава муравьёв…
Она подобрала с земли рваный ситцевый «гороховый» лоскут, бывший некогда её модным платьицем, и бережно завернула в него нож… А потом замерла и посмотрела на Каху таким взглядом, каким, наверное смотрят на своего хозяина собаки на охоте, почуяв дичь, и только и ожидающие команды своего хозяина… Это был странный взгляд навсегда преданно существа, благодарного своему спасителю…
— И тот, второй подними… — Каха указал ей на нож, валявшийся рядом с уголовником, которому он угодил камнем точно в лоб. — Пригодится…
Девушка метнулась в сторону, схватила с травы оружие, и тоже завернула его в материю… А потом вернулась к Кахе с таким видом, как это сделала бы хорошо вышколенная охотничья борзая, принесшая добычу своему хозяину…
Девушка, наверное, если бы у неё был хвост, завиляла бы им в тот момент…
Каха устало посмотрел на ней, сквозь радужные круги, которые уже плыли хороводом в его глазах, и тихо проговорил:
— Там ещё мой пиджак лежит, Лала-Лу…
Через секунду девушка опять стояла рядом с юношей, протягивая тёмно-серый пиджак…
Она подрагивала всем телом, то ли от пережитого страха, то ли от холода, и Каха проговорил устало:
— Надевай… А то ты своим видом не только этих придурков возбуждаешь, но и местных комаров…
Девушка зарделась, и тут же натянула на себя Кахин пиджак, застегнув его на все имеющиеся пуговицы…
И, о чудо!..
Из основательно потрёпанной, перепуганной, и едва не изнасилованной уголовниками девчонки, в одну секунду превратилась в очень сексуальную, девушку-модницу собравшуюся на какой-нибудь светский раут!..