Разведывательно-диверсионная группа. «Брат»
Шрифт:
И ещё неизвестно, что имело на солдат в процессе обучения больший эффект — постоянные тренировки, или вот эти «цирковые представления»…
И опять, как и на «гражданке», на глазах замерших, как изваяния, «зрителей», под их завороженными взглядами, шесть кинжалов, вращавшихся, как пропеллеры вертолётов, шли в этих умелых ловких руках «колесом», «восьмёркой», или взлетали попарно высоко вверх, чтобы потом опять вернуться к своему хозяину…
В общем…
Процесс шёл, и результаты были очень и очень впечатляющими — небыло ни одного их учеников Брата, кто за неполных полгода, не научился
Из сопливых, лопоухих пацанов постепенно вырастали настоящие бойцы спецназа…
…12 октября…
…Дни сменяли друг друга, обучение бойцов-спецназовцев шло своим чередом, как вдруг…
В один из дней, в самом начале октября, поступил приказ завершить все тренировки — «сержантская учебка» закончила курс обучения молодых бойцов, и теперь новоиспечённые «младшие сержанты» готовились к отъезду — пора было сменять «дембелей»…
Их ждал «родной» отряд специального назначения, и Кандагар…
А в бригаду, в Учебный Центр уже начали прибывать самые первые новобранцы…
Вот тогда-то на сердце Брата и навалился огромный неподъёмный булыжник глухой тоски…
Ему казалось, что его просто обманули!..
… — Разрешите, товарищ подполковник? — Брат постучался, а затем и приоткрыл дверь кабинета начальника учебной части Центра.
— А, Каха! — Улыбнулся Мако. — Проходи-проходи! Ты по делу?
— Так точно! — Ответил младший сержант строго по Уставу.
Давние, ещё с «гражданки», дружеские отношения между учителем и учеником были отношениями, а армия — армией. И Брат за эти месяцы уже успел привыкнуть и к её «языку», и к дисциплине…
— Разрешите обратиться?
— Что-то случилось, Каха? — Подполковник внимательно посмотрел на своего ученика.
— Вот! — Каха положил перед ним исписанный листок бумаги.
— Что это, сынок?
— Там всё написано, товарищ подполковник!
Офицер пристально вгляделся в лицо своего ученика, словно уже заранее знал, что написано в этом «документе», вздохнул обречённо, взял в руки листок бумаги и прочитал:
— Ну, что тут у тебя, Каха?.. Так!..
Начальнику учебной части
Подполковнику Коралову А.П.
От младшего сержанта Сабиашвили.
Рапорт.
Прошу направить меня в составе скомплектованной группы в Демократическую республику Афганистан, для дальнейшего прохождения службы. Считаю, что сумею там принести больше пользы, чем за то время, которое буду находиться здесь.
Число. Подпись
— … Ага! Понятно! — Подполковник пристально посмотрел в глаза Кахи и потребовал. — А теперь объяснись, ученик!
— Мы с пацанами вместе в эту часть призывались! Вместе Присягу принимали! — Закипятился, занервничал Каха. — Вместе служить начинали!
Почти полгода в одной казарме на соседних койках спали! Я их учил держать в руках оружие! Теперь они, как настоящие мужчины едут на войну, а я как трус остаюсь здесь!!!
— Значит, в младшем сержанте Сабиашвили вскипела гордость настоящего горца! Настоящего джигита-абрека! Я так понимаю? Правильно?
— Как потом им в глаза смотреть буду, Мако?
— А они хорошие были ученики, Кахабер Сосоевич? Ты их сумел хоть чему-нибудь научить?
Каха заволновался, не понимая, к чему ведёт подполковник.
А когда Брат волновался, а такое, на самом деле случалось довольно редко, то он тут же «забывал» русский язык и начинал говорить с жутким «кавказским» акцентом.
Так случилось и в этот раз:
— Вах, батоно, канэшна сумэл, да!!! Из каждий брат хароший джигит сделал, да!!! Так старалса, да!!! Как типер им в глаза сматрет буду, э?
Аны многа умеют, да!!! Но ия больше, да!!! Там минэ нада быть, как мужчина тибе гаварю! — Брат поднял вверх указательный палец. — Там буду — спасти смагу, иесли кто-то нэ сумэет, э!!! Дай мине туда поехать, батоно — ия абэт абрэка сибе сказал, тэпэр должен на войну быть, да!!!
Подполковник внимательно выслушал эту пламенную речь, и едва заметно улыбнулся:
— Значит ты теперь абрек, сержант Сабиашвили?
— Да! Я так сказалл, ия так хатэл!!! Как мои дэды и прадэды! В нашем роду висе абрэком били, да!!! Тыпэр ия буду!!!
— Понятно… И ты думаешь, что там, в Афганистане, ты будешь полезнее, чем здесь?
— Так думаю, да!!!
— А вот я так не думаю! — Подполковник медленно и как-то даже вдумчиво, стал рвать на клочки листок бумаги. — Не прав ты, абрек!
— Пачему так сыделал, э!!! — Брат запустил руку за спину, и через секунду в ней блеснул сталью кинжал. — Пачему так сказал, э!!! Ти сказал, что ия плахой воин, да?!! Скажи так ищё, да!!! Скажи, да!!!
Нэт!!! Лючше нэ гавары!!! Или я тибя познакомлю сы маим фамилным кинджялом, э!!!
Видимо в Кахе действительно клокотал настоящий вулкан обиды, потому что в эту секунду он напрочь забыл и об армии, и о субординации, и о всех Уставах вместе взятых, вместе со всей дисциплиной, и теперь был готов элементарно вцепиться в горло своему «обидчику», который так неосторожно «задел» его честь воина! И его, видимо, «притормаживал» даже не возраст «обидчика», а то, что этот мужчина был его «первым учителем»…
«Притормаживал», но не останавливал!..
Ещё немного, и его от обиды могло попросту «сорвать со стопоров»!..
А взбешённый, и вооружённый, Каха был очень опасен! И подполковник это знал, как никто другой, потому что сам его и воспитал!.. Как воина, и как настоящего бойца-профессионала, но… Воспитать в этом горячем горце «холодную машину» не сумел бы, наверное, никто и никогда! Да и никто не сумел бы! Невозможно это!
Джигит — есть джигит!
Помните, как говорил «великий комбинатор» Остап Бендер: «Дети гор!.. Дикий народ — дикие нравы!»…
Каха, конечно же, небыл «диким», но!.. От самых пелёнок, и до четырнадцати лет его воспитывал «дедушка Вахтанг», а это хоть что-то, да значило!..