Разведывательно-диверсионная группа. «Док»
Шрифт:
Его достижениями за эти четыре года было то, что с разрешения начальника академии он потихонечку, помаленечку начинал проходить практику в клиниках академии как травматолог… Ему уже начинали доверять самостоятельно накладывать швы на резаные и рваные раны, диагностировать под присмотром опытных врачей-преподавателей другие травмы и при необходимости даже накладывать гипс или шины…
В общем…
Как хирург и травматолог Миша значительно опережал в своих знаниях и умении своих сокурсников. Он практически уже мог самостоятельно проводить не очень сложные операции.
Об этом в начале пятого курса, когда впереди было еще целых два года учебы и год ординатуры, говорить было еще очень рано, но… Его преподаватели уже намекали ему, что, мол, на кой ему служба в войсках, когда он такой уникум? «Надо бы начинать задумываться об аспирантуре!»
А еще Миша за это время досконально освоил мануальную терапию! Вот в этом вопросе он мог бы уже давно получить свой заслуженный диплом и начинать работать мануальным терапевтом, вправляя кости и суставы! Или, по крайней мере, физиотерапевтом, досконально, до последней запятой, знавшим, как и при каких нагрузках работают те или иные группы мышц и что нужно для скорейшего восстановления поврежденного сустава или связки! Годы, проведенные в спорте, полученные на рингах и на борцовских коврах травмы не прошли для него даром! И этот личный опыт очень здорово помогал ему в академической учебе…
Были у Миши за эти четыре года и очень радостные дни…
Первый случился летом 81-го, в августе, когда он, успешно окончив первый курс академии, приехал на месяц в отпуск…
В тот день они вместе с Мариной поехали в цирк на очередной «медосмотр» к Валентину Бондарю. И вот там-то… Валентин Иванович проделал своими ручищами какие-то манипуляции с ногами девушки и решительно потребовал пошевелить пальцами:
— И не надо мне рассказывать, Марина, что ты не сможешь! Ты можешь! Давай! Напряги волю!!!
И… прямо на Мишиных глазах случилось чудо — Марина сумела шевельнуть большим пальцем!..
В тот день он подарил ей огромный букет из 19 пурпурных бархатных роз… Ей тогда еще не было девятнадцати лет, но дарить 17 роз Миша попросту постеснялся… А может быть, все было и не так… Кто уж теперь толком это, кроме них двоих, знает и помнит…
Потом был другой радостный день, когда его девятилетняя Дашка выиграла в своей возрастной категории чемпионат Москвы по карате!.. Он тогда за нее очень был рад, хоть и не мог приехать и посмотреть на ее бои — шла активная подготовка к зимней сессии второго курса…
А уж когда летом 82-го, окончив так же успешно, как и первый, второй курс академии, Миша приехал в Москву в свой второй летний отпуск и его на перроне встретило все семейство, но Марина… Она была уже не в инвалидной коляске, а самостоятельно передвигалась на костылях!.. Вот тогда-то он прыгал от радости едва ли не до крыши Ленинградского вокзала!.. А допрыгнуть до нее довольно высоко…
Потом начался очередной учебный год для курсанта Парубца, курсанта уже третьего курса Военно-медицинской академии… И пришел один из самых счастливых для Миши новый, 1983 год…
Он тогда, как это уже сложилось по традиции, сдав на «отлично» уже пятую сессию, приехал в Москву ранним утром 31 декабря… И немного удивился, что его никто не встретил… Но будучи уже человеком военным, понимал, что за то время, пока он был в пути, могли произойти разные события, и потому, не задерживаясь ни секунды на вокзале, поспешил в ставший ему теперь родным дом Учителя Тадеуша…
И оказался прав…
За эти семь-восемь часов… Марина начала ходить!.. Сама!.. Ну, может быть, не совсем, а опираясь на палочку, но… Тем не менее!.. Она теперь ходила самостоятельно! Ну, и надо ли говорить о том, что юноша был на седьмом небе от счастья?..
А потом, двумя месяцами позже, в феврале, Марина сообщила ему такую новость, от которой он ходил очумевший почти неделю — она забросила в дальний уголок уже и палочку и теперь ходит самостоятельно:
— Мишенька! Я теперь, как все! Я опять нормальная! Я опять хожу!
— Ты справилась Маринка! Ты у меня молодчина! — Мишу просто распирала радость.
— Это только благодаря тебе, любимый!.. Если бы ты в меня не верил, если бы не делал того, что мог, и того, что не мог, тоже делал, я сама никогда не стала бы снова ходить… Я ведь слабая… У меня нет такого характера и такой воли, как у тебя, Мишенька! — говорила она тогда в телефонную трубку. — Я бы уже через пару месяцев опустила бы окончательно руки и перестала бы даже пытаться!.. Это ты заряжал меня и своей верой, и своим оптимизмом, и своей волей… Так что… Это ты три года поднимал меня на ноги, Миша! Не Валентин Иванович, хотя огромное ему спасибо, но он только указал мне правильную дорогу… А провел меня по ней ты… Три года, Миша! Три года!..
…А в августе 83-го, во время очередного Мишиного отпуска, перед началом четвертого курса они поженились!.. И это было одним большим сумасшедшим счастьем на них двоих!.. А Марина к тому дню сделала столько «семимильных шагов», что в день их с Мишей свадьбы порхала как бабочка, кружась в вальсе!.. Ну и понятное дело, что почетным гостем у них был Бондарь…
Но…
Не обходилось, по правде говоря, и без огорчений…
Видимо, просто так устроен этот мир, что у человека не могут в жизни происходить только радости. Видимо, неприятности и огорчения созданы для того, чтобы ему, человеку, жизнь не казалась малиной и чтобы он не расслаблялся и постоянно был начеку…
…Единственным врагом у Миши был майор Цикнасер. Тот майор, который так неоправданно и необоснованно невзлюбил Михаила с самого его первого дня в академии. Да-да! Это именно тот майор, который сначала оскорбил нашего героя при всех, а потом, так же при всех, был побит и унижен…
Этого офицера, эту его такую лютую нелюбовь к простому парню, не понимал никто… Да и Миша поначалу тоже не мог понять, почему ему строит козни человек, к которому он попросту не имеет никакого отношения — майор не был в академии даже строевым офицером, командовавшим учебным взводом или ротой курсантов. Цикнасер был офицером строевой части…
Только не подумайте случайно, что это имеет отношение к какому-либо строительству! Нет! На это в училище была служба тыла. А название строевая часть получила от «строй», в смысле «армейский строй»… И занималась она не чем иным, как личными делами офицеров и курсантов академии. В общем, если грубо перевести это на «гражданский» язык, то это был попросту отдел кадров. Хотя… Распределения выпускников на «блатные» престижные или уж совсем не престижные места службы напрямую зависели именно от строевой части… От этого, грубо говоря, отдела на самом деле зависело очень многое, потому что они распоряжались документами, личными делами всех военнослужащих воинской части… И если честно, то «строевиков» не любили. Нигде и никогда!.. И если армейских «гэбэшников» из «Особого отдела» называли просто «особистами», то этих называли «эсэсовцами», а подразделение, в котором они служили, просто и незатейливо — «СС»…