Развод, дракон и князь на выбор
Шрифт:
– Как? – не удержалась я от вопроса.
Император хихикнул: мол, все-таки лед между вами постепенно стал таять. Ну, что ж? Шило в мешке не утаишь. Однако же подтверждать его догадки я не спешила.
– Моего старшего сына янки прозвали Девол! По-ихнему дьявол. Вот как! Едва он появлялся на поле боя на своем Кохгане – янки бежали. В последних боях – сразу сдавались. Так что… да, я не думаю, что они ставят на дурачков Корфов. Те поверили янки и начали бунтовать уже по-настоящему, без мелких смут и интриг. Уверен, им даже подкинули немного оружия и чутка солдат для пущей уверенности.
Я постаралась не слишком уж сильно радоваться тому, что Тарлан, вроде бы, не должен пострадать. И, если император прав – вернется княжич ко мне весьма скоро, и мы, наконец-то, нормально поговорим!
Но Николай Ашин все-таки заметил мое настроение и вдруг сказал, глядя на меня с хитрым видом:
– Я рад, что судьба вашего буйного мужа стала не совсем вам безразлична, Аяна.
– Я просто переживаю за ваших сыновей! Они мне не чужие! – вспыхнула я. Кажется, аж щеки стали пунцовыми. Даже Матвей оглянулся, заметил, усмехнулся и принялся дожевывать блинчик.
Все остальные члены императорской семьи галантно и деликатно отвели взгляды. И только Николай Ашин в своем фирменном стиле добавил:
– Тебе, дочка, виднее.
И покачал головой. Дескать: ох, уж мне эта молодежь! Думает, никто ничего не замечает и не подозревает! Дети! Ну воистину же – дети!
После завтрака я погуляла с Матвеем по пышному императорскому парку. Все здесь выглядело просто великолепно: цвело, росло и благоухало. Гладкие, как стекло, каменные дорожки, явно из мрамора, а местами – даже из янтаря, аккуратные конусовидные деревья, березки – стройные, словно танцовщицы… Клумбы с огромными, яркими розами, пахучими лилиями, экзотическими ирисами… Солнышко, тепло и легкий ветерок.
В кронах деревьев заводили арии соловьи и, лишь время от времени, их перекрикивали другие пернатые, будто напоминали, что и они тут живут.
По небу величественно плыли целые каравеллы облачных кораблей.
Мы получали истинное удовольствие.
Матвей начал строить домик на дереве – набирал веток, плел ажурный шалаш. Кажется, этому его научила Гульнара, и я прямо залюбовалась на моего маленького талантливого архитектора. Старалась помогать ему – искала подходящие материалы. Придерживала, где надо, а где требовалось – скрепляла.
Но спустя два часа я передала сына с рук на руки гувернанткам, а сама отправилась к Эйзерхану.
Дракон с самого завтрака не на шутку тревожился – явно ощутил сильные эмоции, которые вызвала во мне «встреча» с Тарланом. Так что мне нужно было его успокоить.
Эйзерхан нервно бродил по драконьему лугу под присмотром вездесущего драколога Владимира. Тот время от времени останавливал на моем ящере цепкий взгляд, оценивал и возвращался к работе. Сегодня Владимир тренировал молодняк на другом краю драконьего луга. Завидев меня, Эйзерхан бросился навстречу: осмотрел, обнюхал, потерся щекой. Я обняла дракона за шею, насколько возможно, если твой ящер размером с двухэтажный особняк и с наслаждением прикрыла глаза. Мне было с ним так хорошо, так спокойно и так здорово… Только с Матвеем я себя лучше чувствовала. Впрочем, Эйз ни разу не ревновал к сыну.
– Всадница… Моя маленькая саркана, – ласково телепатировал дракон. – Ты как там? Что утром случилось? Ну кроме отбытия княжичей в Новую Францию.
Я задумалась – стоит ли объяснять и показывать Эйзу все то, что случилось между мной и Тарланом. Мой мозг явно скрыл это от ящера. И, наверняка, не просто из скромности. У саркан был особенный дар – мы утаивали от драконов то, что им не следует им знать или может обернуться проблемами, узнай об этом какой-то из ящеров. И раз Эйзерхан ничего не почувствовал, и даже ни о чем не догадывался, следовательно, скорее всего, не стоит посвящать его в детали случившегося.
– Кхм… – замялась я, придумывая, что бы ответить.
– Не хочешь говорить, можешь не говорить, – совершенно не обиделся Эйзерхан. – Я не рискну лететь с тобой в небо без страховки Александра или Тарлана. В прошлый раз вышло не очень.
Он так вздохнул, будто винил во всем именно себя.
Я ласково погладила Эйза по шее.
– Это не ты, это все подлые янки. Ты все сделал правильно, Эйзерхан. Ты просто умничка. Ушел от столкновения, не задел бомбу… Как ты вообще увидел того мимикрирующего к небу ящера?
– Мы чувствуем подобное чем-то вроде радаров. Как летучие мыши, – пояснил Эйз, – Это необходимо для ночных путешествий, когда освещение крайне скудное, а фар, как у энергомобилей, у птиц и других ящеров нет…
Дракон вздохнул и резко мотнул головой.
– Если бы с тобой что-то случилось…
Сглотнул и замолчал, словно окаменел.
– Эйз, а можно щекотливый вопрос? Это не про нас, ты даже не переживай.
– Спрашивай, – отозвался дракон.
– А вот, если всадник погиб… или его дракон… не дай бог, конечно…
– Могут ли они найти замену?
– И это и…
– На продолжительность жизни саркана гибель дракона не повлияет. Он как бы запрограммирован жить столько, сколько прожил бы его ящер, если бы скоропостижно не скончался или еще что… Что же до всадника… Да, драконы живут и после смерти саркана. Но как – вот это уже вопрос из вопросов. Кто-то особо даже и не переживает, если всадник был тем еще засранцем. Дракон не в силах ослушаться саркана и сделает все, что тот прикажет. А люди, знаешь ли, всякие попадаются. И мы не выбираем себе всадников, исходя из их человеческих качеств. Все решает слепая и немая Фортуна. Однако же я знаю собратьев, которые после гибели всадников сами бросались в жерла вулканов или в печку с драконьим огнем, где сжигают не нашедших себе людей ящеров.
– Ужас! – покачала я головой.
– В общем, поскольку сегодня мы не летаем, давай прогуляемся по соседнему лугу. Ты же хочешь узнать побольше про Этельбера?
– Да мне вроде как много уже о нем рассказали.
– Хих. Я поведаю тебе то, что ни один из родственников не захочет. И это тебе будет крайне полезно. Именно тебе!
– Почему же именно мне?
– Вот послушаешь мою историю и сама все увидишь. Я сейчас про Тарлана и Александра и их противостояние из-за тебя. Будем называть вещи своими именами. Оба влюблены в тебя, как мальчишки.