Развод. Ты меня предал

Арская Арина

Замираю, когда чувствую в животе мягкий, но решительный толчок.

— Что? Ади? — глаза Матвея вспыхивают беспокойством.

Я хватаю его руку и прижимаю к животу. Новый толчок, и его глаза округляются. Зрачки расширяются.

— Здоровается, — мое сердце учащает бег.

— А тебе не больно? — с тревожным восторгом спрашивает Матвей и боится выдохнуть.

— Нет, не больно, — я улыбаюсь. — Очень странное ощущение, но не больно.

Матвей опускается на колени и прикладывает ухо к животу:

— Привет.

Новый

толчок, но уже ленивый.

— Это папа.

Пропускаю волосы Матвея сквозь пальцы, вслушиваясь в чириканье птиц. Возможно, наши души прошли множество перерождений и вновь встретились, чтобы опять прожить жизнь вместе.

— Тебе очень повезло, — шепчет Матвей, — у тебя такая красивая мама.

— Да и папа тоже ничего, — смеюсь я.

— Короче, мы тут такие оба красивые очень ждем тебя, — его голос полон нежности и любви. — И уже тебя очень любим. Слышишь?

Новый толчок, и Матвей поднимает глаза:

— Мне было сказано, что нас тоже любят.

— Да ты что?

— Без вариантов.

Встает, притягивает меня к себе и хрипло шепчет:

— Люблю тебя. Как же я тебя люблю.

— Как? — хитро спрашиваю я, желая сладких подробностей.

— Бесконечно, Ади.

Тянется поцеловать, и из кустов выныривает Ия:

— Вот вы где!

В глазах Матвея пробегает легкое раздражение.

— Я там вам кофе сварила, — Оправляет футболку и встряхивает волосами, переступая через сухую узловатую корягу. — Зову. Зову, а вы молчите.

— Мы пораньше проснулись, и не стали тебя будить.

— Заглядываю в палатку, а вас нет, — собирает волосы в хвост. — Я аж испугалась. Вдруг медведь утащил?

— Какой тут может быть медведь, Ия? — снисходительно спрашивает Матвей. — Белки, максимум.

— Как там наша красотка, — Ия подплывает ко мне, касается живота и воркует. — Как ты, милая?

— А, может, мальчик, — поправляю запутанные волосы на затылке.

— Девочка, — Ия подмигивает мне и решительно шагает к воде. — Будет девочка, — оглядывается, — точно я тебе говорю. Я же уже говорила, что я из потомственных ведьм.

— Прекрати.

Смеется и стягивает футболку:

— Искупаемся?

Мне нравится цвет ее бикини. Бирюзовый. Яркий такой в предрассветной серости.

— Я, пожалуй, пас, — ежусь. — Вода холодная.

— Ты тоже струсишь? — переводит взгляд на Матвея. — Давай! Взбодримся!

— Струшу, — спокойно отвечает Матвей, зевает и шагает прочь, утягивая меня за собой. — За кофе спасибо, конечно, но мы сейчас на ромашке сидим.

— Какой ты зануда, Матвей.

Оглядываюсь и слабо улыбаюсь Ие, которая закатывает глаза, скидывая на мелкий влажный песок тонкие хлопковые штаны:

— Скучные вы.

— А мы тебя и не звали.

— Матвей, — шепчу я. — Ты чего?

— И ты за этого буку замуж вышла, — Ия со смехом бежит в воду, поднимая веер брызг.

Матвей уводит меня в лес.

— Она хорошая, — говорю я. — Громкая, конечно.

— И наглая, — недовольно цыкает.

— Но без дурных помыслов.

***

Выныриваю из воспоминаний. Сижу среди разбросанных учебников, и слышу надтреснутый шепот Лили, которая стоит у окна:

— Уехал.

— Хочешь какао? — мертвым голосом спрашиваю я.

— Нет.

— Я его все равно приготовлю, — встаю, сжимая переносицу. — Ты его любишь.

Молчит, и я выхожу из комнаты. На несколько минут приваливаюсь к стене и спускаюсь на первый этаж. Мне надо себя чем-то занять, чтобы отвлечься, а то мне кажется, что любой мой выдох может окончиться смертью.

Какао выходит у меня лишь с третьей попытки. Испортила два пакета молока и три упаковки какао-порошка.

Разливаю ароматный шоколадно-молочный напиток по кружками, и на кухню входит Лиля. Лица не видно из-за капюшона.

— Я звонила папе.

Отставляю ковшик с остатками какао на деревянную доску.

— И он не отвечает… мам… — всхлипывает, — а вдруг что-то случилось?

Глава 9. Главное - пережить эту ночь

— Бери этот, — Ия указывает пальчиком на оранжевый купальник.

— Не слишком ли вызывающе?

— В этом и смысл, — выхватывает из моих рук яркое бикини и плывет к стойке, — мы берем этот.

— И белый тоже берем! — семеню за Ией.

Консультантка с милой вежливой улыбкой аккуратно заворачивает купальники в тонкую бумагу, и я украдкой шепчу Ие на ухо:

— У меня планы на этот отпуск.

— Какие? — разворачивается ко мне.

— Я готова ко второму…

Ия непонимающе вскидывает бровь:

— Речь о смелых экспериментах? Вы решили с Матвеем…

— Нет! — охаю я и краснею. — Малыша хочу! Ия! Ты чего!

Она приподнимает бровь выше:

— Малыша?

Блин, наверное, не стоило ей говорить, ведь она уже не первый год по врачам бегает, но если не с ней поделиться своим волнением, то с кем тогда?

— Наконец-то! — ее лицо озаряется улыбкой, и она притягивает меня к себе, чтобы обнять. — Долго же ты готовилась, Ада. Ты уже как минимум с тремя должна была быть.

А мы хотели с Матвеем встать на ноги. Я — профессионально подняться, он — расширить фирму. И только вот на днях мы с ним сели и поговорили, что мы опять готовы нырнуть в пеленки, крики и бессонные ночи. Вместе, как это было с Лилей.

— Я так счастлива за вас, — Ия вглядывается в мои глаза. — И как же я опять хочу увидеть Матвея всклокоченным, сонным и с орущим дитем на руках.

— Я тоже, — смеюсь я.

***

— Мам, — Лиля трет нос. — Или он к ней поехал?

— Садись, — придвигаю кружку с какао к краю стола.