Разыскивается: белая и пушистая, с криминальными наклонностями!

Соколова Надежда Игоревна

Пока Батя завтракал, я чистила и кормила лошадей, я этому тунеядцу еще припомню, как на меня свои обязанности спихивать! Взял моду жрать, пока я работаю, и пусть попробует что-то возразить — пешком пойдет, а без моего ора, лошадь Батю не слушает. Кстати про лошадей, это оказались два гнедых жеребца с выбритыми гривами и пышными хвостами. В холке эти красавцы примерно метр восемьдесят, а внешностью чем-то на Тракенов похожи. Хорошие лошадки, только вот чуть рукой перед мордой взмахнешь, резко сразу голову закидывают, и назад отскочить, пытаются. В общем, шуганные лошади…

Попрощавшись с доброй старушкой, мы покинули ее дом, неплохой, кстати, кирпичный, так что бабушка довольно зажиточно живет, хотя, сколько у нее любовников и мужей было… черная вдова ей богу!

— Слышь хвостатая, а тебя как хоть зовут? — ни с того ни с сего спросил Батя, уклоняясь от низко растущей ветки какой-то елки.

Ехали мы уже час по пыльной дороге, а по краям лес, а иногда и поля встречались, но это было в основном возле деревень и поселков.

— Неужели именем заинтересовался спустя столько времени?! Что, совесть замучила?

Батя смущенно покраснел, видно замучила, странно конечно видеть румянец на таком здоровом мужике. Батя совсем не рыхлого телосложения и брюха нет, ему не вором быть подходит, а например кузнецом. На вид ему около пятидесяти, бороды не носит, хотя побриться ему уже не мешает.

— Зови меня, как хочешь, только сначала сообщи, чтоб знала, на что откликаться. А вообще лучше поделись историей, как в такую передрягу влез?

Батя провел по лицу рукой, вытирая пот и нахмурился, минут пять молчал, уставившись на шею жеребца, даже ветку перед собой не заметил и встретился с ней фейсом.

— Да вот случайно получилось, и не смотри так на меня, я правду говорю! Я вообще охотник по специальности, выделкой шкур занимаюсь дикой животины и на рынке продаю. Заработать больше хотел, да вот в соседнюю империю и забрел. Шкуры у меня разобрали в первый же день, ну я и решил такое дело отметить — в трактире посидеть. Присел, заказал себе кружку пива и больше ничего не помню. Проснулся, на улице и денег нет. Вот тогда ко мне и подошел мужик и предложил легко подзаработать. Я вначале, отказался, зная, что легких денег не бывает и пошел в городскую стражу, написал заявление, а у меня его даже принимать не стали, сказали, что не местный, а они такими не занимаются и в шею погнали. Вот так и пришлось на это дело соглашаться, вроде с первого взгляда все просто было, забрать у деда какую-то серьгу, которая даже не магическая, а так просто золотая побрякушка. Вот и сидел, ждал, когда старикан на второй этаж пойдет, там бы у него и забрал. За эту безделицу сорок золотых давали, я таких денег и за год не зарабатываю… — подвел итог Батя.

Да… не повезло Бате на клофелинщиков нарваться.

— А я думала, что этот дед что-то ценное в кармане держит, даже не удержалась, посмотрела — вытащила я из кармана небольшой мешочек и извлекла на белый свет сережку.

Хочу заметить, вещица очень красивая, все детали так тонко сделанные, но и тем не менее четко. Серьга была в форме дракона с крыльями и украшена множеством зеленых камушков, что создавало вид чешуи. Очень красиво, ничего не могу сказать, но и весила эта сережка, хочу заметить не фигово, и длинной была.

— И когда ты только успела? — сощурился Батя.

— Когда возле деда споткнулась и поменяла мешочек с серьгой на вареную картошку — улыбаясь как чеширский кот, щурилась я на солнышке.

— А ты то, как до такой жизни докатилась, а мелкая? Неужели жизнь такая плохая?

— Да почему плохая? Просто не хочу иметь господ, а жизнь у меня нормальная ничуть не хуже твоей, едим, спим одинаково и по башке получаем поровну, так что жизнь меня ничуть не меньше обделила чем и тебя. — Беззаботно ответила я.

Никогда не имела привычку кому-то жаловаться и сейчас не собираюсь! Пусть лучше думает, что у меня с головой не все в порядке и ворую я для удовольствия.

Ехали мы шагом, потому что ни у меня, ни у Бати после ночной скачки желания даже прорысить не появлялось! Хотя и хотелось добраться до города побыстрей.

За время бурной скачки я нещадно натерла икры пряжками на путлищах (путлище — ремень, на котором держится стремя) да и пятая точка нет-нет да побаливает. А вот что болит у Бати, я не знаю, он ни на что не жаловался.

Сев боком на седле и оставив одну ногу в стремени, от скуки разглядывала деревья, росшие вдоль дороги, прыгающих по ним белочек и даже в зарослях разглядела оленя.

Солнце нещадно припекало, временами сильный ветер поднимал столб пыли.

— Бать, у тебя есть вода? — спросила я, вытирая слезившиеся глаза.

— Держи — вместо ответа протянул он мне флягу.

Жадно присосавшись к фляге, я опустошила ее на треть, и жизнь показалась лучше, чем минуту назад.

— Спасибо — вернула я фляжку.

Батя положил ее в седельную сумку и, как-то нахмурившись, спросил:

— Так как все-таки тебя звать?

— Да как хочешь!

Батя опять нахмурился и замолчал.

Было жутко любопытно, какое имя мне придумает Батя, в последнее время я стала воспринимать это как игру. Может, так я себе и настоящее выберу, хотя… посмотрим.

— Я конечно и дальше могу называть тебя хвостатой — почесал затылок «папочка» — но на людях это как-то неудобно, так что будешь Эль, конечно если не захочешь назвать свое имя — и выжидательно на меня посмотрел.

— А почему Эль? — спросила я, мне конечно не особо интересно, но все же…

— А мне этот напиток очень нравится — пожал он плечами.

Ну, Эль так Эль, главное что не водка или самогон!

— А тебя как зовут?

— А как звала, так и зови — буркнул он — я хоть так своих сыновей вспоминаю, ох… и соскучился я по ним, да и по дочке тоже. Жена, наверное, волнуется, где ее муженька леший уже две недели носит!

Хм… две недели? А разве до соседней империи не пол годика пешком, а? Это же на чем Батя сюда приехал? Свой вопрос я и озвучила.