РДК Ласточка. Первый полет
Шрифт:
Пятиметровый аморфный сгусток то ли плоти, то ли тумана, из которого во все стороны торчали постоянно меняющие толщину и длину щупальца, оканчивающиеся глазами, когтями и присосками, которые тоже перетекали друг в друга, ни на секунду не оставаясь чем-то одним. В глубине туманного «тела» у оснований щупалец смутно угадывались алые провалы многочисленных ртов. Меж щупалец в разные стороны торчали и конвульсивно дергались задние лапы разных животных, на которые это нечто опиралось во время передвижения… или перекатывания?
Я смотрел на ЭТО всего лишь несколько секунд, но виски уже начало давить от боли, а точный образ твари никак не желал откладываться в памяти. Но… самое смешное… было в том… что я знал…
ЭТО было на нашей стороне. И ЭТОМУ с четырехрукой тварью не справиться — та уже начала теснить щупальцевое нечто, вырывая целые куски туманного мяса. Еще несколько секунд и мощный удар отправил нашего нежданного союзника в короткий полет, закончившийся рядом со мной. Вспышка серебристого света на мгновение затопила зал и на месте щупальцевого монстра оказалась черноволосая рогатая девочка лет десяти.
Гьюри.
Вот теперь во мне все замерло окончательно. Опустело.
И эту безразличную холодную пустоту я выплеснул в сторону четырехрукого монстра…
Тот шлепнулся мордой в пол. Приподнялся на руках. Удивленно посмотрел на свои ноги… которых не было. Перевел взгляд на меня.
— Маленькая месть, — прошептал ему и, дождавшись выражения осознания и… ужаса в его глазах, окончательно отпустил рвущуюся наружу силу…
***
Гьюри пришла в себя. По её внутренним ощущениям прошло всего несколько секунд. Она тут же вскочила на ноги, готовясь вновь уйти в трансформацию и броситься на защиту отца, но… его не было.
Ничего не было.
Только лишь небольшой кусочек пола, на котором стояла она, а рядом лежало искалеченное тело Алисы. Вокруг же на несколько километров простиралось абсолютно ровное поле, словно что-то просто дезинтегрировало центр города вместе с частью верхнего слоя почвы на несколько метров в глубину.
Глава 24
Я плыл в черной пустоте,
Я обретал покой.
Свет в конце тоннеля
Как магнит тянул к себе дух мой…
Свет был ярче тысяч солнц,
Я понял — это Бог!
Не бездушный идол,
А живой, сверкающий поток.
Свет заставил вспомнить всех
С кем дрался и грешил,
Он заставил вспомнить
Каждый шаг бунтующей души…
(отрывок Ария — Не хочешь, не верь мне).
Мда. Не, ну а что? Идеально же подходит! Вот я — мертвее всех мертвых… опять. Вот черная пустота вокруг — чернее и пустее просто некуда. Вот посреди нее «живой сверкающий поток» — эдакая разумная река душ, несущая в себе глупых смертных. Правда, меня в ней нет. Причем самому туда лезть нет никакого желания, а она и не зовет…
Сосредоточившись, придал тому аморфному облачку, которым выглядел, более привычный вид: серокожий, остроухий и дредно-тентаклиевый.
— Вооо, так-то лучше, — довольно размял шею.
Конечно, это все было фантомное, но, как говорится, «сознание определяет бытие»… Или как-то так, не помню точно. Короче, хочу именно так выглядеть и ощущать себя, а все несогласные могут пойти главный калибр Ласточки пососать.
— И все-таки я немножко дурачок, — признал со вздохом, постукивая пальцем по подбородку. — Нужно было сразу долбать силой Пустоты и не выпендриваться с превозмоганием и «ваааргх-тактикой». С другой стороны — я еще слабо этот дар контролирую и мог случайно «стереть» что-нибудь не то. Так что нужно было больше тренироваться… Вот только устраивать тренировки с силой одной из основополагающих сущностей Вселенной как-то ссыкотно. Обидится или, не приведи старикашка Йог, задумает пошутить и все… кончился Кэп. Но я ведь и так… «кончился». Хм… Ладно, сойдемся на том, что я немножко дурачок и думать мне противопоказано, ибо не умею. Вооо, так уже лучше… Надеюсь, с девочками все в порядке.
Почесав затылок, огляделся уже более пристально. Только уже не «обычным» зрением, а с помощью того самого ощущения нитей. И картинка действительно изменилась. Тьма наполнилась скоплениями сияющих огоньков, а сам я предстал эдакой… хм… системой. Горящий шар-звезда серебристого цвета в центре и огромное количество всякого хлама, летающего вокруг нее. Стоило мне сосредоточиться на этой картине, как я мгновенно оказался в ней. Вообще, тут все какое-то… абстрактное. Зыбкое. Непостоянное. И явно не для моего скудного умишки сделанное.
Зато я нашел ворох нитей, связывающих меня с девочками. Они были завязаны на один из летающих вокруг звезды осколков, на который я и приземлился. Представшая передо мной картинка была весьма… занимательной.
Плоский металлический квадрат пятьдесят на пятьдесят метров, в центре которого стояло мое капитанское кресло с Ласточки, а перед ним висел ворох голографических экранов. Чуть в стороне вертикально стоял ряд медицинских капсул с прозрачными крышками, от которых и тянулись алые нити связей. А еще более занятным оказалось то, что одна капсула не имела нити, но была занята. Там в зеленоватом регенерационном растворе плавала Алиса.
Понимание ситуации пришло внезапно и одним пакетом данных, которые мне явно скинули по доброте душевной. И я даже подозреваю кто. Но не суть. Главное, я более-менее начал вкуривать происходящее.
Итак, я мертв. Это было понятно. Вот только я не умер окончательно, а лишился тела и попал в астрал — эдакий переходный план бытия между моей родной реальностью и более глубинными энергетическими уровнями… По крайней мере, я понял именно так, а что там на самом деле — хрен его знает.
Звезда в центре — это, собственно, я и есть. Ядро моей души и личности. Ровный серебристый цвет без пятнышек указывает на то, что я с потрохами принадлежу одной милейшей особе и ни с кем мною она делиться не собирается. Причем, даже если я по всем правилам продам свою задницу какой-нибудь сверхсущности, то… ни хрена не получится. Потому что я изначально был её. Был ею создан.
— Хех, — грустно улыбнулся, развалившись в кресле и уставившись на ровный свет серебряной звезды. — А вот этого можно было и не говорить, Госпожа. Оно, знаете ли, обидно осознавать, что у тебя нет прошлого, а сам ты — всего лишь хитро вывернутая химера не только телом, но и душой.
Вот только кроме легкой грусти это открытие больше не вызывало ровно никаких эмоций. Не знаю, с какого «образца» меня лепили, но человек этот был исключительным и неунывающим пофигистом. Бегать и биться в истерике? Не-не-не, это не про нас! Вот с улыбкой от уха до уха отчебучить какую-нить не слишком адекватную хрень — это да, это мы всегда рады!