Re: Перерождение задрота любящего жанр стратегии! Том 4
Шрифт:
– Уж точно не я – взяв чашу и стукнув той о сосуд подруги, отозвалась Шарлотта. – В последнее время, из-за всей этой мужской аристократии нахлынувшей в город, всё из вон рук плохо идёт. Каждая собака мнит что она Та Самая, знающая всё и лучше других, от чего постоянно одни проблемы. Никто не даст мне руководить обороной, да я и не собираюсь, ведь как некогда говорил Карл:
– Моё поле боя цифры – Чуть перефразировав господина и вновь ударив кружками, расхохотались подружки. Злословие, пьянство, нарушение поста, за последнее время Катрин Дэримэ под воздействием своей хозяйки и надзирательницы
– Катрин, ты уже решилась, сказать ему о своих чувствах? – Когда начатый служанками кувшин показал девушкам своё чистое дно, положив голову на большую, пышную грудь подруги спросила Бэгская.
– Боюсь я не смогу госпожа, ведь сделай это, я предам не только свою веру, но и вас. – Грустно улыбнувшись, ладошкой поглаживая голову Шарлотты, отозвалась Катрин.
– А я и не против, что бы ты предала свою веру. Да и Карл тоже думаю будет только рад если на одном ряду с наложницей вроде меня, появится кормилица как ты.
– К-кормилица? – Покраснев, чуть дрогнув переспросила Катрин.
– Ну да, - положив свои руки на плоскую, едва самой девушке ощутимую грудь отозвалась та. – Я вряд ли смогла бы долго кормить дитя, а вот ты, другой вопрос, с таким то большими, пышными… - Внезапно спрыгнув со стола, а после, обхватив Катрину и лицом погрузившись в её мягкие груди, смеясь принялась бубнеть Шарлотта.
– Госпожа ну хватит! – Пытаясь отодрать от себя хваткую малышку, всё так же смущаясь и смеясь, подвывала Катрин, и когда той наконец-то удалось отстранить госпожу, постыдно опустив голову спросила:
– Почему вы думаете что станете наложницей, а не первой женой?
– Сиськи есть, а мозгов нету, всё как и любят мужчины. Дурочка, ей богу. Это ещё при непутёвом папани и при всех живых наследниках императора я могла породниться с кем-то его кровей. Теперь же, даже твоё положение старшей сестры при его дворе, для других более высокое чем моё. Именно по этому, если бы священно служительница оставившая свой пост во имя императора, стала его наложницей, то, именно за тобой, такая безродная дворняга как я могла бы почувствовать себя защищённой. Ведь, тогда бы, за тебя и будущее твоего дитя боролись бы все женские монастыри а так же церковь, а за меня… - Печально вздохнув Шарлотта взглянула в окно, - Когда я наскучу господину, от меня и моего ребёнка, даже ветер в поле отвернётся.
– Тогда я стану ей, наложницей Карла, а позднее, наши дети будут названными братьями и сёстрами. А если повезёт и господь смилостивиться, может даже будущими мужем и женой. Ведь при дворе такое частенько происходит, я слышала!
– Звучит не плохо подруга! – Едва успела улыбнуться и откупорить новую бутыль вина Шарлотта, как вдруг, где-то у восточной стены озарив небо и всю часовню, полыхнуло яркое, высокая аж до самих небес пламя.
– Какого чёрта…
Едва эти слова сорвались с губ Шарлотты, как за пределами храма послышалась возня, затем лязг метала. И вот, проходит всего несколько секунд, как кто-то, с наги вышибая обе двери тяжёлые двери врывается в часовню. Мужчина, рыцарь, в чёрном площе и с мечом в руке хмурым взглядом окатывает аудиторию.
«Силистинцы?» подумала Шарлотта вытащив из под пояса острый кухонный нож. Будни её никогда не были лёгким. Мужчины прибывавшие к двору, не знавшие положение Бэгской то и дело постоянно домогались хрупкой, довольно низкой в положении прислужницы, от чего та взяла за основу везде носить с собой оружие, коим она считала ножик для чистки яблок.
Выставив того на встречу приближающемуся воину, Шарлотта грозно крикнула:
– Не подходи!
Но на лице рыцаря не дрогнула и мускула. Взмахом своей металлической перчатки, тот выбивает из рук девушки нож, что для брони его не страшнее хворостинки.
– С дороги рабыня… - Тяжёлый удар гардой меча прямо в лицо, рассекает той губу и щеку. Словно ничего не весящая та перелетает через парту.
– Шарлотта! – В ужасе вскрикнув при виде воспаривших в воздухе капель крови, создаёт магический импульс и отбрасывает назад воина Катрин.
Едва не выронив меч и сделав кувырок назад, незнакомец взглядом провожает перекатывающуюся через парту к подруге святую, что в ужасе глядя на разбитое лицо девочки использует исцеляющую магию.
– Потерпи, потерпи милая, я подлечу… - Нашёптывает Катрин, но вновь рвущийся к той воин не позволяет даже начать прочтение сложного заклинания.
– У нас нет времени сестра, мы должны бежать! – Кричит воин, мечом прорезая вновь созданный целительницей барьер.
– Не подходи чудовище! – Понимая что магия в этот раз не сработала хватает нож подруги и точно так же выставляет того перед собой Катрин. Её руки трясутся, сама она напугана и боится. «Сестра, бежать, с кем? Этот человек только что напал на её лучшую и единственную подругу. С ним добровольно она уже точно никуда не пойдёт».
– Катрин Дэримэ, я знаю о твоих муках, догадываюсь о той боли что ты испытала живя под гнётом принца брата-убийцы, но теперь всё позади, я спасу тебя! – Убрав меч в сторону, протянул руку на встречу Катрин мужчина.
– Муки, гнёт, спасёшь? От чего ты сукин сын собрался меня спасать?! Зачем ты напал на нас, зачем ранил мою лучшую подругу?! – С глаз монахини сорвались слёзы, она не понимала почему на них напали, почему никто из стражников не идёт их спасать.
– Так она была твоей подругой, мне жаль но двоих я не смогу унести. Идём! – Вновь мужчина порывается схватить её, и вновь та использует защитное поле способное откинуть, но не способное причинить вреда.
– Зачем?! – Упав на колено, и выронив меч, хватается за голову незнакомец.
«это шанс!» - Пытаясь поднять подругу, рассуждает Дэримэ, и едва той удаётся приподнять бессознательное тело Шарлотты, как мощный удар в живот выбивает из той весь дух.
С губ её срываются слюни, а из лёгких выходит кислород. Обмякнув девушка повисает на руке воина, что всё так же, одной рукой держась за голову второй вскидывает ту себе на плечо. «Пусть я и делаю плохое дело, но хоть одного достойного человека, живым из этого чистилища я вытащу». – В душе осуждая свой поступок и поступок своих солдат, что уже начали взрывать городские стены, рассуждал Бальтазар.